Светлые воды Тыми

— Пэдем нэйво, дети мои, на светлой реке ваших отцов!»

РАССКАЗЫ ИЗ ПУТЕВОГО БЛОКНОТА

Почтальон из глубинки

Перечитывая дневники своих дальних путешествий, я вспомнил Егора Солодякова и очень пожалел, что до сих пор ничего не написал о почтальоне из глубинки. А ведь рассказ можно было начать с того осеннего, дождливого дня, когда река Быстрая вышла из берегов, затопила поселок Тальниковый и все дома стояли по самые крыши в воде. Люди перебрались к подножиям лесистых сопок и в ожидании, пока спадет большая вода, ютились в шалашах, сооруженных из коры лиственниц.

В Тальниковом остались только работники почты. Правда, у них была моторная лодка, которую гонял по воображаемым улицам сам начальник почтовой конторы Иван Иванович Топорков, тучный одноногий человек с круглым озабоченным лицом. Он встречал спускавшихся с горного перевала почтальонов, принимал у них брезентовые мешки с письмами, тут же вручал им другие такие же мешки и приказывал ехать обратно.

Егорку Солодякова, который в последний раз доставил в Тальниковый почту и должен был получить расчет, Топорков встретил сурово. Вилюй был самым отдаленным селением в районе, а Егорка самым исправным почтальоном, и Топоркову не хотелось отпускать его с работы.

— Может, передумал, Егор? — спросил Иван Иванович, хмурясь и косясь на юношу, ибо чувствовал, что на этот раз Егору не прикажешь.

— Думал, Иван Иванович, однако не передумал! — признался Солодяков, перетаскивая в лодку свой новенький, специально купленный в дорогу чемодан и усаживаясь на довольно широкой корме. — Как можно в Москву не ехать?

Последние слова, видимо, убедили Топоркова, и, быстро сменив гнев на милость, он почти ласково, с мягкой улыбкой, так не шедшей к сего лицу, произнес:

— Ясно, против Москвы ничего не скажешь!

Он порылся в портфеле, который лежал у него на коленях, достал оттуда заранее заготовленную бумажку, быстро подписал ее и вместе с пачкой денег, полагавшихся Егорке, передал ему.

— Ни пуха тебе, ни пера, паря!

— Ладно, пускай не будет, — согласился Егорка, не очень понимая смысл сказанного начальником.

Вечером в Тальниковый пришел катер «Бурун».

Неприхотливый Егорка устроился на баке, тщательно укрыл пыльником чемодан, который берег пуще глаза своего, и крикнул на прощание Топоркову:

— Пока что, Иван Иванович!

— Прощай, Егорка, смотри, будь человеком!

— Однако, буду, — твердо пообещал почтальон и, почувствовав волнение, отвернулся.

Так судьба свела меня с Егоркой.

Должен заметить, что такая счастливая оказия, как речной катер «Бурун», случается в этих отдаленных местах довольно редко. Чтобы выбраться из глубинки, иногда ждешь неделю, а то и больше. Летом, например, когда Быстрая мелеет, катера поднимаются лишь до среднего течения реки и сразу же возвращаются в устье. Зато в осеннюю пору, по большой воде, они ходят беспрерывно, радуя людей и природу, которым в одинаковой мере крайне необходимо общение.