За двое суток, проведенных вместе на катере, Егорка, помнится, показал себя настоящим человеком. Я думаю, что сама природа этих мест — бурные горные реки, высокие скалистые перевалы, девственная тайга — наделяет человека скромностью, мужеством, простотой и редчайшим бескорыстием. Этими добрыми качествами, как мне показалось, был наделен и Егорка Солодяков, внешне ничем не примечательный, обыкновенный парень: невысокого роста, худощавый, с задумчивым, чуть скуластым лицом и умными глазами. Одет был Егор по-праздничному, в новенькую форму связиста.
Ехал он, как я уже говорил, в Москву, к Марте Левидовой, русской учительнице, проработавшей пять лет в северной школе, где прежде учился Егорка.
— В Москве Арбат знаешь? — спросил он меня.
Я ответил, что знаю, и нужно было видеть, как просияло его лицо.
— Тогда читай, — сказал он и протянул мне письмо.
«Милый Егорушка, — писала Марта, — как видишь, я сдержала свое слово и вызываю тебя в Москву. Бумаги твои я подала в училище связи, там пообещали зачислить тебя на первый курс. Поэтому бери расчет, не задерживайся, собирайся в дорогу. Да, Егорка, скоро год, как мы расстались, но поверь, я все это время думаю о тебе. Пять лет, проведенных на севере, в маленьком Вилюе, при всех трудностях прошли для меня с большой пользой. Ведь там я почувствовала себя по-настоящему самостоятельным человеком, горячо полюбила свою профессию учительницы. Я очень благодарна вашим эвенам, у которых я училась жить, которые относились ко мне, как к своей дочери. А самым дорогим человеком в Вилюе был для меня ты, Егорка. Ты был мне другом и братом, и до сих пор никто не может заменить тебя.
Скорей, Егорушка, приезжай. В Москве тоже хорошо, не хуже, чем в Вилюе, я знаю, тебе здесь понравится.
Марта».
— Хорошее письмо, — сказал я, возвращая ему конверт.
— Думаешь?
— Конечно.
Егорка тяжело вздохнул,
— Нет, ты Марту плохо знаешь. Ты только погляди: ни слова не пишет про Павлика, как это можно? — И, вскинув на меня глаза, прибавил: — Ты лучше послушай...
Так я узнал историю удивительной, необыкновенной любви...
Марта приехала в Вилюй в самом начале войны, после окончания педучилища.
Добравшись до Тальникового, она несколько дней прожила у незнакомых людей, которые посоветовали ей сходить на почту, узнать, не прибыл ли кто из Вилюя. И тут ей попался Егорка. Он уже поднял оленей, чтобы двинуться через горный перевал, и, узнав, что Марта ждет оказии, с радостью пригласил новую учительницу ехать вместе.
Впервые в жизни русская девушка садилась на нарту. И хотя Егор уступил ей побольше места и укрыл ноги оленьей шкурой, он очень боялся, как бы она не застудилась в своих резиновых ботах и в легком пальто на ватине. Он хотел было отдать ей свою меховую шубу, но Марта сказала, что не боится стужи. Когда на горном перевале закружил ледяной, обжигающий вихрь и олени неожиданно остановились, тревога охватила Егорку. Не за себя тревожился он. Ему не раз приходилось попадать в пургу, зарываться в снег, привязывать себя и оленей к стволу дерева, чтобы ветер не сбросил в пропасть. За Марту боялся он. Заметив его волнение и не зная, чем оно вызвано, она спросила:
— Здесь остановка?
— Переждать надо, — сказал он, — наверно, пурга начинается.
Привязав оленей к сосне, он помог Марте перебраться по глубокому снегу в затишек около поваленного бурей дерева и сел рядом. Несколько минут они сидели молча.
ebooksa