— Он сам азербайджанец, — заведующая развела руками. — А та роженица была из армянской семьи. Понимаете, к чему я клоню? Моя предшественница, которая заведовала нашим отделением до меня, его об этом предупреждала — мол, давай поменяемся дежурствами, она хотела сама ту роженицу вести. Но Гасанов категорически отказался. Во-первых, он волновался за состояние роженицы и по ряду причин не слишком доверял профессионализму моей предшественницы, а во‐вторых, считал всю национальную подоплеку средневековыми предрассудками и варварством — ну, что супруг и родственники-армяне категорически возражали, чтобы роды принимал акушер-гинеколог, мужчина, да еще азербайджанец. Ждали двойню, и роды были тяжелыми, с осложнениями. Одна из близняшек во время родов, увы, получила травму. Когда все стало известно мужу и родственникам, они нагрянули сюда на разборку. И потом от доктора Гасанова не отстали, довели угрозами до того, что он собрался в одночасье и улетел в Баку… В самолете у него случился инфаркт. Пока приземлились… он уже скончался.
Клавдий Мамонтов слушал Полонскую и думал — итак, новый тупик. Все, что они узнали от заведующей, никоим образом не связано с Евой и ее сыном Адамом, родившимся здесь. Все призрачные нити, ведущие из роддома к психозу Капгра, завладевшему душой и мозгами Евы, оборваны… То есть их вообще никогда не существовало, сплошные больные иллюзии, выдумки…
— То, что вы рассказали нам сейчас, вы поведали и частному детективу? — рассеянно осведомился Макар. В невеселых своих раздумьях он явно был солидарен с Клавдием — полный тупик. Зря ехали в такую даль.
— Он выслушал меня очень внимательно.
— Гонорар за потраченное попусту время заплатил? — спросил Клавдий Мамонтов. — Сколько?
— Десять тысяч, — заведующая поникла. — Я не хотела брать, но он сразу перевел на мой номер телефона, как только я рассказала ему о докторе Гасанове и продиктовала телефон Маши Крыжовниковой… дозвонился он по нему ей в Тель-Авив или нет — уж не знаю. И потом отправил еще пять.
Клавдий Мамонтов вспомнил, что Ева назвала сумму, уплаченную ею детективу, в двадцать тысяч, немного он себе оставил в качестве оплаты за труд. Но слова заведующей косвенно подтверждали сведения Евы.
— А что вы детективу пересылали по электронной почте? — поинтересовался Макар.
— Он меня спросил насчет архива нашего отдела кадров. Но мало что сохранилось. Я отыскала в папке лишь фотографии для него.
— Какие фотографии?
— К пятидесятилетнему юбилею нашего отделения собирали старые снимки для памятного стенда. Для выставки. Но потом финансирование выставки облздрав не выделил, все так и осталось в папках. Я пересняла некоторые фото и отослала ему — те, на которых Гасанов и Крыжовникова, ну и другие наши врачи.
— Покажите нам снимки, пожалуйста, — попросил Клавдий Мамонтов.
Заведующая Полонская встала и подошла к офисному шкафу с документацией. Долго рылась на полках, извлекла, наконец, потрепанную картонную папку. Вывалила на стол кучу фотографий. Клавдий и Макар начали их рассматривать. В основном снимки семидесятых годов. Коллективные фото, сделанные на совещаниях медиков. И для районных газет Подмосковья еще советских времен.
— Старье, — Макар вздохнул. — Ева Лунева в те времена и не родилась даже.
— Скрины каких фото вы переслали детективу по электронке? — Клавдий Мамонтов копался в снимках.
— Он просил фото Гасанова и Маши Крыжовниковой. Вот они вдвоем как раз сфотографированы — тогда, после ЧП с клинической смертью и спасением, из медицинского журнала корреспондент к нам в Морозово приехал и фотограф. — Заведующая отыскала более поздний снимок.
Они взглянули — высокий темноволосый мужчина-врач и совсем молодая его ассистентка, похожая на дюймовочку. Те, кому Ева обязана своей жизнью.
— И еще наш общий коллективный снимок к юбилею отделения. Сделан десять лет назад. Они тоже сфотографированы оба. — Заведующая извлекла из кучи еще одно фото. — Здесь и я есть. А вот, кстати, та, кем вы так интересовались, — Надежда Павловна Малявина.
Клавдий Мамонтов внимательно изучал фотографию — доктор Гасанов, доктор Крыжовникова, рядом с ними Полонская — намного моложе, но такая же полная, пышногрудая. И еще человек десять врачей и медсестер.
Полонская указала на пожилую женщину в первом ряду — не в медицинской робе, как остальные, а в цветастом летнем платье и наброшенной на плечи кофте — на вид ей было далеко за шестьдесят, но она за собой следила, красилась в жгучую брюнетку. Ради юбилейной встречи с коллегами явно посетила парикмахерскую и сделала укладку.
ebooksa