— Неужели это письмо того фрица? — спросил Непряхин, недоверчиво глядя на профессора. — Настоящее?
— Да, — подтвердил Артамон Ильич. — Точный перевод с немецкого. Но есть и подлинник. И взрыв описан очень точно. Я разговаривал с очевидцами. Так все на самом деле и было. Двое суток потом саперы ковырялись в развалинах.
— Выходит, не зря.
— Не зря, — согласился профессор. — Более ста человек за одну секунду.
Непряхин закивал головой, давая понять, что теперь он в полной мере начинает постигать важность того памятного боя с танками, жестокого и неравного, а главное — без права на отход и спасение и поэтому казавшегося бессмысленным. Война, включая и этот бой, жила у него внутри помимо его воли; она не мешала ему, а лишь держала в однообразно-застывшем состоянии, направляя его поступки, желания, разговоры и даже чувства.
Он никогда не старался специально вспоминать войну, даже старался забыть ее и не мог — воспоминания приходили к нему сами собой по малейшему поводу, но только сейчас, после разговора с профессором, он стал задумываться о причинных связях и взаимодействии событий, как будто вдруг из солдата он превратился в полководца, решающего судьбы сражений. От всего этого он почувствовал сильное волнение и, чтобы окончательно поставить все на свои места, спросил:
— Ты, Артамоша, случаем не сапером был?
— Вернее сказать, минером. Только особого рода. Наше подразделение называлось взводом особой секретности. Мы устанавливали радиофугасы.
— Вон оно что! — покачал головой Непряхин. С лица его не сходило напряженное выражение, какое бывает у человека, когда он силится что-нибудь вспомнить.
— В школу к командиру взвода ведь ты приходил? — помог ему профессор.
— Приползал, — поправил Непряхин.
— Все равно.
В тот праведный день, когда девятнадцать бойцов, получив приказ задержать противника, готовились к своему последнему бою и со стороны Смоленска уже доносился рев танковых моторов, около пустого здания школы остановились две полуторки, крытые брезентом. Из кабины передней машины вышел младший лейтенант и внимательно оглядел местность. Прибывшие с ним бойцы сразу же стали разгружать машины. Тяжелые деревянные ящики они носили в открытые двери школы, у которых тут же встали часовые.
Бойцы были вооружены обыкновенными армейскими карабинами, и, глядя со стороны, можно было подумать, что это какая-нибудь хозяйственная команда решила приспособить для своих нужд пустующее помещение. На самом деле это был взвод специального минирования, которым командовал высококвалифицированный специалист радиодела младший лейтенант Судаев.
Пока минеры рыли в подвале траншеи и укладывали в них взрывчатку, он занялся подготовкой радиовзрывателей и батарей питания. Это была чрезвычайно сложная и чувствительная аппаратура, разобраться в которой было нелегко. Дело усугублялось тем, что при себе не разрешалось иметь ни схем, ни инструкций. Все нужно было держать в голове. Достаточно перепутать клеммы… и тогда. Но младший лейтенант Судаев ничего не перепутал. Он был отличным знатоком своего дела.
Два мощных фугаса с радиовзрывателями, замурованные в фундаменте, были подключены к батареям питания. После этого младший лейтенант еще раз обошел все помещения. Увидев на полу обрывок изоляционной ленты, он подобрал его и спрятал в карман. Минеры не оставили после себя даже ни одной нечаянно оброненной крошки махорки. Ничто не говорило о том, что здесь были люди. Даже следы машин на улице тщательно заровняли.
Взвод младшего лейтенанта Судаева выполнил свою задачу. Не менее энергично действовала и армейская разведка. Разведывательное управление Западного фронта вскоре уже знало точный распорядок дня немецких офицеров, поселившихся в школе. И тогда было решено произвести взрыв.
Передвижной радиостанции не пришлось покидать пределов Москвы. Серия закодированных радиоимпульсов точно в условленное время замкнула контакты реле.
— Дело дошло до Гитлера, — сказал профессор. — На этот счет даже имеется несколько его приказов. Долгое время «разрешить проблему» пыталась Берлинская военно-техническая академия. Но ничего у них не получилось. Вот такие дела, старый товарищ. Я рад, что мы встретились.
Закуски еще лежало достаточно, но бутылка была пуста. Несмотря на это, Непряхин взял ее, поболтал и для верности заглянул внутрь.
ebooksa