Радуга — дочь солнца

Три дня Лида томилась на забитых московских вокзалах. Везде были военные. И поезда подавали только для военных. Лида даже перестала подходить к кассам. Последнюю ночь она просидела на чемодане в переполненном зале ожидания и с первым пригородным поездом уехала обратно в деревню.

Вечером она уединилась в палисаднике, тоскливо глядя на реку, где низко над горизонтом холодно поблескивала алмазная Венера.

Здесь ее и нашел Сашка, сам не зная зачем бродивший на этом конце деревни.

— Лида? — осторожно, еще не веря и думая, что обознался, позвал он. А когда она повернула голову, радостно вскрикнул и перелетел полутораметровый забор.

— Разве ты дома? — бестолково спрашивал он и порывисто прижимался лицом к ее ладоням.

Глава четвертая

Сашка сдержал слово. В Лидином велосипеде была выправлена восьмерка и вставлены новые спицы. Но лето прошло, и было не до катанья. Сентябрьская грязь затопила деревню, дорога просыхала только к обеду, а по вечерам совсем некстати расчищалось похолодавшее небо, и тогда в вышине был слышен прерывистый гул идущих на Москву вражеских бомбардировщиков.

Фронт приближался. Уже догорели деревянные корпуса дома отдыха «Пестово», и теперь в задымленной березовой роще на берегу прозрачной Рузы зловеще торчали только черные трубы пожарищ.

Вечерело, когда Лида, прихватив велосипед на случай дальней поездки, подходила к сельсовету. Ее уже знали во многих окрестных деревнях как неутомимую связную. Если нужно было кого-нибудь срочно вызвать или передать повестку, она ухитрялась ездить даже в самую темную ночь. Правда, после этого велосипед приходилось отдавать Сашке в ремонт.

В сельсовете громко разговаривали. Боясь помешать, Лида тихо присела на скамейку у бокового окна. Но председатель уже заметил ее.

— Придется тебе и сегодня подежурить, — сказал он и, когда Лида кивнула, снова повернулся к сидящему напротив человеку. Лида узнала в нем хромого Липатыча. Был он невысок, сухопар, с широким носом и запущенной рыжей бородкой:

— Ну, так как же, Липатыч? — спросил Громыхалин, откидываясь на спинку стула и расправляя под ремнем складки да гимнастерке.

— А вот так, как есть, — так же неопределенно ответил Липатыч и покосился на Лиду. Видимо, не хотел разговаривать при посторонних.

— Ты мне прямо говори, — повысил голос Громыхалин. — Будешь платить налог или нет?

— Кому платить-то? — Липатыч повернулся к окну, прислушиваясь к отдаленным орудийным раскатам.

Лиде показалось, что по заросшему лицу его пробежала ухмылка.

— Кому раньше платил? Государству, так ведь? А сейчас оно как никогда нуждается в народной поддержке.

Липатыч ответил не сразу. Опять покосился на Лиду и вдруг решительно:

— А по-моему, наши рубли уже не помогут.

У Громыхалина на скулах налились твердые желваки.