Проснулся он от какого-то, как ему показалось, подозрительного шума. Он быстро вскочил и огляделся. На окнах по-прежнему были опущены шторы, но по той бодрости, которую он ощущал в отдохнувшем теле, понял, что уже утро. На столе коптила лампа. Рядом стоял Василий Иванович Громыхалин и выбирал бумаги из несгораемого шкафа. Увидев вскочившего Сашку, Василий Иванович весело с ним поздоровался. Председатель был теперь в военной форме, и на боку висел в новенькой кобуре пистолет.
Василий Иванович отложил в сторону ворох бумаг.
— Это сожгите, — сказал он.
Остальные документы связал бечевкой и взял с собой. Но прежде чем уйти, сел к столу и жестом пригласил ребят.
— С сегодняшнего дня освобождаю вас от дежурства. Спасибо за оказанную помощь. Что на вас возлагалось, вы сделали. Бумаги сожгите, — напомнил он еще раз. — Дверь заприте на замок.
Он больше ничего не сказал, но ребята поняли, что дело плохо, и притихли, подавленные этой мыслью.
Молча они возвращались домой, тщательно выполнив все, что наказал председатель. Лида всматривалась в хмурое утреннее небо и не видела на нем ни одной голубой проталинки. Сашка был злой, шагал, глядя в землю и глубоко засунув руки в карманы.
— Убери ключ, потеряешь еще, — сердито сказал он Лиде, которая задумчиво крутила на веревочке большой ключ от сельсовета.
— Пойдем бабушку проведаем, — попросила она у своего дома.
В коридоре было холодно, и Лида побыстрее открыла дверь.
— Бабуля? — позвала она.
С кровати, где лежала бабушка, соскочила крыса и проворно шмыгнула в угол.
Глава пятая
Многие дома в деревне опустели, их хозяева эвакуировались вместе с колхозным имуществом, и сразу после этого начались дожди. Они шли несколько дней подряд с короткими промежутками, дороги развезло, — деревня стояла под осенним небом опустошенная и сырая. Без крайней нужды из домов не выходили. Старухи толковали сны, ждали несчастий.
Бабка Агафья, к которой приходили верующие «положить начало», успокаивающе твердила:
— Не допустит господь погибели. Верьте ему и надейтесь. Не пройти супостату в наши святые места. Да разверзнутся хляби небесные…
И дожди шли.
В один из таких дней Лида и Сашка возвращались из Веренского оврага, куда они ходили прятать оставшиеся в сельсовете портреты и альбомы наглядных пособий. Сначала предполагалось уничтожить все это, но Лида запротестовала, сказав, что необходимо сохранить хоть небольшую частицу прежней жизни. Сашка согласился.
В эти дни он заметно изменился, стал молчалив, перестал строить головокружительные планы и даже начал прислушиваться к советам Лиды. В овраге они промокли и посинели от холода, пока тщательно маскировали свой тайник. Потом еще постояли на дороге, чтобы хорошенько заметить место. Кто знает, когда теперь придется сюда прийти, а зимой все занесет снегом.
Сашка поверх растянутого бумажного свитера носил старый солдатский ватник, а на Лиде был короткий серый жакет и кирзовые сапоги, и Сашка, видя, как она дрожит, потуже затянул у нее на спине большой шерстяной платок. Из-под платка выбилась мокрая прядка волос, темные черточки бровей и густые ресницы так трогательно подчеркивали холодную бледность лица и было все так хорошо знакомо и близко, что Сашка, уже не стесняясь, первым взял ее за руку.
ebooksa