Но только Спаркмен разломил лепешку, как послышался отдаленный свист.
– Ага! Парень знак подает! – воскликнул он, вскакивая. – Напал на след. Верно, увидел костер противника. Пожалуй, невредно будет, друг Макнаб, нам приготовить оружие к бою.
Сказав так, Спаркмен распорядился, чтобы сестра забралась в фургон, где уже сидела малютка Люси, а сам взял ружье, открыл полку и разворошил пальцем затравку. Тогда Макнаб пошел и из пристегнутых к своему седлу кобур, которых не было заметно, пока он сидел на коне, достал пару кавалерийских пистолетов, богато изукрашенных серебряной чеканкой. Они были большие, длинноствольные и, бесспорно, видали виды. Действовал он, в отличие от Спаркмена, не говоря ни слова и как бы заученно, машинально. Проверил затравку, положил пистолеты рядом с собою и снова обратился к половине лепешки, полученной из рук Спаркмена. А свист, который они сочли сигналом от Джеймса Грейлинга, повторился. За ним последовала недолгая тишина. Спаркмен обошел опушку, где они расположились. Но как раз, когда он вернулся к костру, послышался стук копыт, и короткий условный возглас Грейлинга оповестил дядю о том, что никакой опасности нет. А еще немного погодя из-за деревьев появился и он сам, и с ним – неизвестный всадник, красивый рослый молодой мужчина, чей взгляд был быстр и весел, а голос, когда стало слышно, как они разговаривают, звучал звонко и жизнерадостно, точно боевой горн победы. Джеймс Грейлинг шел у его стремени, непринужденно, весело о чем-то с ним болтая и смеясь, из чего Спаркмен даже на расстоянии смог заключить, что его племянник нежданно-негаданно повстречал если не друга, то доброго знакомца.
– Эгей, кто это с тобой, Джеймс? – крикнул Спаркмен, опуская ружье прикладом в землю.
– Кто бы ты думал, дядя? Да это сам майор Спенсер, наш командир!
– Что ты говоришь! Как? Неужто? Лайонел Спенсер собственной персоной! Благослови вас Бог, майор, вот уж не думал встретить вас в этих краях, да еще на добром коне, ни дать ни взять опять на войну собрались? Ну я рад, клянусь, я рад вас видеть!
– А я рад видеть вас, Спаркмен, – отозвался тот, слезая с коня и протягивая руку для сердечного рукопожатия.
– Верю, майор, я вам без слов верю. Однако вы подъехали как раз вовремя. Бекон жарится, а вот и хлеб. Сядем-ка на корточки, честь по чести, по-походному, и вкусим со смиренной душою, что Бог послал. Я так полагаю, вы нынче уже не думаете продолжать путь?
– Нет, – отвечал тот, – конечно, если получу позволение пристроиться на ночь у вашего костра. Но кто это там в фургоне? Мой добрый друг миссис Грейлинг, если не ошибаюсь?
– Вы угадали, майор, – ответствовала сама дама, с радушной поспешностью вылезая из фургона и приветливо протягивая ему руку.
– Право, миссис Грейлинг, как же я рад вас видеть!
И новоприбывший с галантностью истинного джентльмена и сердечностью старого соседа выразил свое удовольствие от встречи с добрыми друзьями.
Когда обмен приветствиями был окончен, майор Спенсер охотно подсел к костру, а Джеймс Грейлинг, поборов нежелание, снова углубился в лес, вернувшись на время ужина к обязанностям караульщика.
– А это кто с вами? – спросил Спенсер, разглядев при свете пламени темную приземистую фигуру шотландца. Спаркмен вполголоса передал ему все, что успел узнать о незнакомце, а затем представил их друг другу по всем правилам:
– Мистер Макнаб – майор Спенсер. Мистер Макнаб говорит, что он самый что ни на есть синий и дрался при Кэмдене, когда генерал Гейтс помчался со всех ног догонять ополченцев. И еще он дрался в «Девяносто Шестом» и при Коупенсе, так что, выходит, он, можно сказать, свой.
Майор Спенсер пристально посмотрел в лицо шотландцу – что явно пришлось тому не по вкусу, – задал было ему несколько вопросов в связи с теми эпизодами, в коих он не отрицал своего участия, но, видя, что тот отвечает с явной неохотой – столь неестественной для солдата, с честью прошедшего войну, – молодой офицер, не утративший душевной деликатности на грубых ухабах военных дорог, естественно, свои расспросы прекратил. Однако он продолжал разглядывать его хмурое лицо со все возраставшим любопытством и тревогой. Позднее, когда отужинали и вернулся Джеймс Грейлинг, он объяснил Спаркмену, собравшемуся в дозор на замену племяннику:
– Где-то я видел этого шотландца, Спаркмен, и наверняка при каких-то интересных обстоятельствах. Но где, когда, как – не могу вспомнить. С его лицом связано что-то для меня неприятное, тяжелое. Ну право, где я мог его видеть?
– Мне и самому его вид не по сердцу, – признался Спаркмен. – Не иначе как он был скорее тори, чем вигом. Да только теперь это уже все равно: он сидит у нашего огня, мы преломили с ним вместе кукурузную лепешку, и нечего ворошить старый пепел, только пыль подымать.
– Да-да, конечно, – согласился Спенсер. – Даже если бы он действительно оказался тори, это не должно нас ссорить теперь. А вот настороже быть надо. Я рад, что вы не забыли, как вести разведку на болотах.
– Такое разве забудешь, майор? – горячо, хотя и шепотом, отозвался Спаркмен, прикладываясь ухом к земле. – Я слышу, Джеймс уже поужинал, майор. Это его свист. Пойду условлюсь с ним, как будем сторожить нынче ночью.