Бизнесмен

Наверное, в дальнейшем Мишкина мать от стресса забыла про этот звонок, потому что ничего о нем не рассказывала ни Цыганкову, ни мне. Или намеренно утаила? Я вдруг припомнил, что из всей нашей бригады она особо выделяла меня и Степана. Мы ей нравились больше других. И, скорее всего, Степа ей импонировал больше, чем я. Может быть, из-за того, что он не был начальником ее сына. Или же видела в нем нечто такое, что мужской глаз пропускает. Ведь и Инге моей Степа нравился больше, чем Пучковский, Плакса и Берестнев вместе взятые. Можно и Ольгу, с ее последним звонком, сюда приплести. Может, это просто вечная бабская жалость ко всем аутсайдерам? Надо будет Карину спросить, как ей нравится Степа. Или они ни разу не виделись? Черт, голова поплыла…

Я взял себя в руки:

– Ты перезвонил Ольге?

– Она сама позвонила, как только я положил трубку.

– И ты ей все рассказал?

– Сказал, что его застрелили на лестнице.

– А она?

– Спросила меня: «Это точно?» Я ответил, что точней не бывает. Тогда она бросила трубку.

– И ты с ней больше не разговаривал?

– Нет.

Очередная порция виски стимулировала мое воображение.

…Маленькая женщина мечется в пустой квартире. То, что недавно представлялось ей крепостью, теперь видится западней. Она боролась за свое счастье и почти добилась его. Не хватило немного, чтобы любимый мужчина бросил ради нее все дела и улетел с ней в другую страну, где деньги, солнце и доброжелательное окружение помогут начать новую жизнь. Арабские террористы пугали ее куда меньше, чем друзья Михаила. Она всегда им не верила. И они отвечали ей взаимностью.

Наверное, друзья что-то пронюхали об их планах. Может быть, сам Михаил рассказал. Он ведь всегда был доверчивым, всегда превратно понимал чувство дружбы! Они выезжали на нем, смеясь за спиной. Если б не его финансовый гений – кем бы они были? Третьеразрядными рэкетирами, которых, к концу девяностых, почти всех пересажали-перестреляли. Он оттащил их от края обрыва, они же, неблагодарные, продолжали эксплуатировать Мишку, набивая карманы за его счет и живя в свое удовольствие.

Он дал им все, а взамен не получил ничего.

Все должно было перемениться.

Все должно было скоро перемениться, но они что-то пронюхали – может, Кушнер сам проболтался, а может, следили, – и решили поставить точку в сотрудничестве путем контрольного выстрела.

Наверное, испугались, что он слишком много знает про них. Или просто не могли допустить, чтобы он начал жить отдельно от них, поскольку привыкли считать его своей собственностью. Рабом. Курицей, несущей золотые слитки.

Его застрелили, а скоро придут и за ней. Они надеются загрести все. Но Михаил успел вовремя вывести свои основные средства за границу. Остались карманные деньги – вот они, лежат в потайном отделении «стенки», – и небольшая заначка в индивидуальной ячейке «Банка геологического развития» на Петроградской. Михаил выбрал этот банк неслучайно. В правлении у него есть несколько старых знакомых, а через кредитный отдел под его руководством прокручивались финансовые махинации. В «Геобанке» считаются с ним. Арендованная ячейка всегда будет в полной сохранности, и о надвигающихся катаклизмах предупредят заблаговременно.

Выход один. Добиваться здесь справедливости – бесполезно. Пока не пришли, надо мчаться на Петроградскую и забирать деньги из сейфа. Там хватит, чтобы обустроиться на новом месте. Пройдет время, и так называемые друзья Кушнера о ней позабудут. Погрязнут в текущих делах, а то и перегрызут глотки друг другу…

…Я очень четко представил эту картину.