– И что же ты думал, философ?
Оскорблять Степу я не собирался, «философ» соскочило с языка непреднамеренно, сам не пойму, с чего я решил его так обозвать. Но слово – не воробей, вылетело, и надо жить дальше. Повисла тяжелая пауза. Потом Степа поскреб щетинистый подбородок и закончил все очень быстро.
– Я подумал, что или она смоталась с деньгами, или вы ее грохнули. Если грохнули, то труп или окажется в морге, или его не найдут никогда. Вот и начал проверять морги по мере возможности. Повезло, что Серый там отирается. Он со мной и связался, рассказал все, что выяснил.
– Ты ему веришь?
Степа неопределенно качнул головой:
– Сам решай, кому можно верить…
После этого мы еще посидели, думая каждый о своем, и начали собираться. Вонючую одежду я решил бросить. Штаны было жаль, они еще и месяца не прослужили, да черт с ними. А Степа свое барахло тщательно упаковал в мешок, за которым не поленился прогуляться в машину. Хорошо еще, что положил его не в кабину «тойоты», а на открытую грузовую площадку.
– Тебя подбросить куда?
– Не надо, сам доберусь. – Я внезапно решил, что не поеду домой. – Созвонимся.
– Давай…
Пока зеленый пикап не скрылся за поворотом, я стоял и курил. Думал, что сказать Инге. Раньше подобных вопросов не возникало. Если мне требовалось провести где-то ночь, а то и несколько дней, я просто ставил ее об этом в известность. Теперь же мне почему-то было неловко. Определенно, со мной что-то происходит. Рассуждаю, как мент, и переживаю, как примерный семьянин.
Я позвонил ей и сказал нарочито грубо:
– Привет, это я! Приду завтра днем.
– Ты где?
– По делам.
– Тебе все звонили.
– Кому надо, найдут.
– Я еще не ложилась…
– Ложись!
– Ты не хочешь знать, как у нас дела?