— А Лика?
— А что с ней?
— Что я ей скажу?
— Мы скажем ей правду о том, что скоро у неё будет брат или сестра.
Его «мы» звучало как обещание.
— Ники, пойдём присядем на качели, — и не дожидаясь пока я решусь, подхватил меня подмышки.
Подтянул вверх и как младенца, учащегося ходить, повёл в нужном направлении.
— Знаешь, Ванилька, меня если честно, сейчас больше волнует не то, что подумает моя дочь, а то, что в ответ на моё предложение выйти замуж меня, мягко говоря, послали.
Тут я встрепенулась и сбросив заботливые руки сама уселась на качели.
— Яровой, так ты нашёл время предложить! Разбуди ты меня посреди ночи и приставь пистолет к лицу, и то было бы лучшим моментом.
— Хорошо. Жди. Сегодня ночью исполню.
Вот смотрю на мужчину и не могу понять… он реально ко мне притащится?!
— И не смотри на меня как на придурка. Вероника, я серьёзно.
Значит, реально.
Вздохнула и прикрыв глаза откинулась на спинку качели, заодно отталкиваясь ногами от земли.
На лицо через едва распускающуюся крону дерева с лёгкостью падали солнечные лучи, согревая меня. Тёплый ветерок приятно дополнял картину наступающего лета. Лепота да и только!
— А что там с твоей бывшей? — решила довести неприятную тему до конца. — Не то, чтобы я жаловалась, но проводить с ней семейные ужины на Рождество и в выходные я однозначно отказываюсь.
— Ничего этого не будет. Лены вообще больше не будет в нашей жизни, Вероника. Максимум в качестве воспоминания как биологической матери Лики.
Прозвучало очень оптимистично, но откуда такая убежденность?
— Чуть больше полгода назад Лена совсем слетела с катушек и разгромила квартиру в приступе бешенства, угрожала Лике и закрыла её в комнате. Тогда мне тоже позвонила рыдающая дочь, но единственный плюс был в моём везении. В тот вечер физически пострадал только я, а бывшую Третьяков определил в замечательный санаторий для душевнобольных. Вот так я остался один на один с ребёнком и работой двадцать четыре на семь. Прилетела моя мать, обучала секретам молодого отца, но два месяца назад неприятности посыпались одна за другой. Родственники Лены, появившиеся хрен знает из какой жопы, начали судебные разборки. Бывшая писала письма тётке в целях программы по реабилитации, а та решила вернуть меня в стадию дойной коровы, как это было почти все годы жизни малышки. Подключили массовые социальные сети, нашли адвоката и давили на жалость в плане разлуки матери с единственным ребёнком. Я же в список добродеев редко попадал.