[5] Ну как бамбуком… Очень похожее растение. Только стебель более ровный и легче расслаивается вдоль. Местные раскалывают высушенный стебель пополам и выкладывают им крыши, как черепицей. Так же делают водостоки. Долго такая крыша не прослужит, но зато дешёвая и быстро растёт.
- Это кошмар! – возмутился Хохо, зажимая нос. – Всё в навозе.
- Это вообще не жилое строение, – поддержала его Пятнашка. – Шрам, извини, мы тут жить не сможем.
- Поддерживаю. Там хоть крыша цела? – хмуро проговорил Ша-арми.
- Да ладно крыша… – пробормотал Эр-нори. – Какой тут очаровательный запах.
Ладна просто тяжело вздохнула. Я молчал. Старичок вэри становился всё грустнее с каждой фразой. И тут открыл рот Молчок:
- Ну и чего вы тут устроили?… Нормальный барак. Стены крепкие, крыша новая! Говно им не понравилось… а руки вам на что? Что за аристократы мне спину прикрывают? Вы от кишков тоже ходите поблевать в кусты – или сразу в бою первой линии на спину желудок опорожняете? Мне начинать боятся? Окна есть, слив в канализацию имеется, вон – колодец. Ну ладно Пятнашка и Ладна, а вы-то вроде не девочки, так чего разгалделись? Тут двор отдраить – за день можно. Ещё день – вычистить сарай. Перегородки самим можно наколотить. Ладна, что ты нос морщишь? Мне тоже запах не нравится – это что, повод развернуться и уйти? Шрам – я за. Отличное место, и цена нормальная. Только почистить надо до Пущи.
И наступила тишина.
- Да… – жалобно просипел я и, пытаясь исправиться, под дружный смех добавил. – Давайте внутри посмотрим…
Внутри всё оказалось вполне пристойно: просторные стойла, рассчитанные на упитанных кавалей, были даже больше комнатушек, которые имелись в казармах. Перекрытия из толстых досок и массивных балок, призванные выдержать крупный скот, отлично глушили шаги на другом этаже. Третий этаж раньше использовался для хранения кормов – просторное помещение с массивными столбами, поддерживающими крышу. Да, в будущей казарме тоже было немало следов прежних обитателей – но и это можно было решить.
Решать стали сразу. Казарму оплатили на год вперёд. В тот же день. Воас хотел подписать договор только на год, но я настоял на заключении договора на десять лет с той же выплатой за каждый год. Отчистим – а нам в конце года: спасибо и до свидания? Ну уж нет. Вслух, понятно, я ничего не сказал.
Воас начал было возмущаться, но к торгу подключилась Пятнашка – и дело пошло на лад. Правда, теперь все выплаты за десять лет вперёд нам надо было внести за год. А уже через пару часов вся мужская часть отряда, вооружившись найденными на складе лопатами и мётлами, чистила следы пребывания скотины во дворе и внутри барака. Девушки старательно отмывали уже вычищенные участки. К вечеру не успели, но в запасе было ещё несколько дней. К Пуще только выехали первые отряды, которые будут готовить лагерь и разведывать обстановку.
На следующий день помывочные работы продолжились, и началось большое переселение из казармы в наш новый «вонючий дом», как прозвали его между собой бойцы. Двор отскоблили, казалось, до скалы, на которой стоял город. Камни вымыли дважды, но запах ещё держался. Первый этаж барака мы выдраили – и к вечеру перешли на второй. На ночь устроились на первом этаже. Тут-то и открылись первые недостатки: небольшой летний ливень, начавшись ночью, залил водой пол. Пришлось с утра идти на рынок, искать плотников, которые бы помогли сделать над каждым окном козырёк.
Но самая большая неприятность заключалась в отсутствии кухни и печки. Для столовой, кухни, склада, помывочных и тренировочного зала пришлось сносить перегородки загонов, зато к вечеру был очищен второй этаж – куда и переселились все бойцы. На четвёртый день пришлось искать печника и дельного архитектора, который помог бы распланировать внутренние помещения. Деньги уходили стремительно – и на запасы к походу в Пущу, и на обустройство нашей казармы. Причём платить везде приходилось вперёд, и мне пришлось навестить спасённых детей в замке.
Детей разместили в казарме гарнизона. Все они были сыты, вымыты и довольны. Няньками у них стали многочисленные стражники, на удивление благосклонно принявшие новых соседей. Впрочем, с каждым днём малышей становилось всё меньше и меньше. За те дни, пока мы обустраивались, двенадцать детей уехали в новые семьи, чья весомая благодарность нам очень помогла.
На пятый день мы закончили чистить здание, и туда уже не так стыдно было пригласить архитектора, который осмотрел постройку, попытал меня и Хохо с Пятнашкой – и обещал подготовить за несколько дней три варианта, подсчитать стоимость работ и даже за небольшую долю найти работников.
Вспоминая реакцию тех, кто пришёл сюда со мной в первый день, я невольно улыбался, глядя, с каким воодушевлением мой отряд обустраивает свой новый дом. И ведь это и есть – новый дом. Пусть наш общий, где у каждого своя небольшая комната, но это – дом. На десять лет он будет нашим. И плевать на строгих комендантов и на соседей – тут только мы, и больше никого. И даже окна таверны во двор не выходят.
А вечером я снял номер в таверне Воаса и утащил туда Пятнашку. Потому что все те дни, что мы перебирались из казармы, я был лишён её общества – а тело отказывалось терпеть так долго. Поэтому отдельный номер оказался очень кстати, хотя денег на него у меня едва хватило. Большую часть своих сбережений я отдал на оплату статуса вэри.
- Хорошо, что ты тогда нас сюда привёл, – сонно проговорила девушка, поудобнее устраиваясь на моём плече. – Теперь можно спокойно всё обустроить и жить. Жаль, только денег много потратили…
- Хорошо, что Молчок не всегда молчит. А деньги? Ну… потому я и настаивал на контракте в десять лет, – ответил я. – А то вложились бы, а Воас нас выселил бы через год и сдал бы как отдельную казарму для сотни по завышенной цене. Нет уж…