Он сказал да — но сейчас его решимость улетучивалась как последний снег под майским солнцем…
Страшно-то как! Он должен ударить взрослого человека! Пойти против всего мира, к которому принадлежат и его мать и его отец.
Страшно!
Но он в этом мире взрослых дома и в школе — а есть еще мир двора. И он безжалостен. Если он даст слабину — его будут бить, обзывать, шпынять. И никто не защитит — просто не сможет. Пионерская организация заканчивается в дверях школы — дальше улица.
А когда он придет к отцу, и скажет, что его бьют — отец разозлится, он не хочет чтобы Коля рос маменькиным сынком.
Только знает ли отец, что надо сделать для того чтобы не быть маменькиным сынком…
Как потом скажет потрясенный камазовский мастер Тарас Тищенко — мы тоже дрались. Но не так же!
Вот она? Да или нет?
Учительница посмотрела на незнакомого пацана, но ничего не заметила и просто решила пройти мимо по узкой тропинке в снежно-грязной жиже.
Как страшно…
Он машинально пропустил ее, мысль ожгла кипятком — я не смог. Теперь меня все травить будут. Жизни не будет
Слабак!
Он побежал вслед, по грязи. Видел перед собой только ее спину…
Слабак!
— Ты чего это?
Руку кто-то перехватил — это был какой-то мужик, но ниже его ростом.
— А?
— Да я…
— Ну-ка, дай сюда…
Коля начал вырываться.