Беглянка

Глава 7

Наша жизнь казалась бесконечной игрой в прятки. Блю вела себя как обычно, нисколько не беспокоясь о настигшем ее прошлом. Наверняка Джек был плохим человеком и получил по заслугам. Я в свое время тоже встречала таких людей; порой я сама не прочь убить одного или даже парочку из них, однако не смогла бы дальше спокойно жить. Для меня это имело бы значение. Вполне вероятно, и я воспользуюсь случаем, если он представится, но точно не смогу так беззаботно напевать в душе прилипчивые мелодии из телерекламы, как это делает Блю.

Через несколько дней мои нервы наконец успокоились до уровня легкой вибрации, как у фортепианной струны после завершающей ноты. Я проверила свои финансы и поняла, что больше нельзя тратить и так ничтожные сбережения. У меня осталось чуть более семисот долларов, а продолжать бесплатно жить в доме Блю на правах гостя я не могла.

Начав впервые работать десять лет назад, я могла устроиться только уборщицей или горничной. Впрочем, работы я не боялась и готова была даже вкалывать на стройке. Родители моей давней подруги Эди Парсонс держали хозяйственный магазин. Мы иногда проводили там время после обеда. Мистер Парсонс многому нас научил. Я умела обращаться с молотком и пилой. В доме, где выросла, я обработала и перекрасила паркетные полы – когда получила пару десятков заноз на ногах и поняла, что матери нет до полов никакого дела. Однако после нескольких неудачных собеседований выяснилось, что мужчины не нанимают женщин на строительные работы. Они говорят, тебе не хватает квалификации, а на самом деле думают, что ты скоро сломаешься. В буквальном смысле.

Встретив Фрэнка, я пообещала себе, что дни работы в клининге прошли и никогда не вернутся. Мы даем себе много обещаний и большинство из них не выполняем. Я распечатала в библиотеке листовки с предложением своих услуг, сделав внизу бахрому из полосок с номером телефона. До первого звонка пришлось ждать всего пару дней.

Его звали Кайл. Судя по всему, убежденный холостяк. Он снимал двухкомнатную квартиру недалеко от городской администрации. По моему опыту, люди с небольшим достатком, которые любят чистоту, делают уборку сами. И их обычно все устраивает. Остальные нанимают горничных, чтобы их квартиры не превратились в гигантские чашки Петри. Кайл сказал, что его домработница уволилась. Вроде бы из-за какого-то несчастья в семье, но по запаху, который ударил мне в нос еще у порога, я поняла, что она просто испугалась.

Кайл сразу же нанял меня и ушел на работу. Скрытый неряха, он выглядел опрятно, но внешность обманчива. К тому же сердцеед, судя по коллекции использованных презервативов под кроватью. Я надела толстые желтые перчатки и хирургическую маску. С этой работой я сталкивалась не впервые, и только она когда-то держала меня на плаву, однако я так и не смогла ее полюбить. Выходя из дома, я не чувствовала удовлетворения от хорошо выполненного дела. Зато все, к чему я прикасалась, оставляло на мне невидимые отпечатки. Сколько бы я ни принимала душ, этот налет не смывался.

Следующей позвонила женщина, мать которой находилась при смерти. Мне нужно было наводить порядок вокруг старой миссис Смайт, ее кислородного баллона, ее увлажнителя воздуха и ее сиделки. Последняя, насколько я могла судить, занималась только тем, что смотрела телевизор, приносила таблетки всех цветов радуги три раза в день и просила миссис Смайт не мешать ей наслаждаться сериалом. Звук телевизора всегда был чуть громче, чем шум аппарата для дыхания миссис Смайт. Она жила в старом доме, где корка многолетней грязи покрывала каждый угол. Швы между плитками в ванной заплесневели настолько, что вернуть им белый цвет было уже невозможно. Пылесосить приходилось вокруг сиделки, которая отказывалась вставать с дивана. А вот с запахом я ничего поделать не могла. Он исходил от самой старушки, и после трех недель работы у меня сложилось впечатление, что мыли ее не чаще, чем в Сахаре шел проливной дождь. Однажды, едва сдерживая подступающую тошноту от невыносимого смрада, я даже сама предложила помыть миссис Смайт. Медсестра в ответ лишь бросила на меня взгляд, от которого кровь стыла в жилах.

У меня появилась нелепая идея: если я хочу вновь поверить в то, что мир состоит не только из грязи и грехов, я должна найти хоть одно место, в которое буду возвращаться с удовольствием.

Придя домой к Блю, я не меньше получаса принимала душ, а затем ложилась на диван, включала телевизор и пыталась убедить себя, что все это не моя жизнь. Но каждое утро я просыпалась и понимала, что это она и есть и, видимо, лучше уже не станет.

Однажды вечером Блю пыталась подбодрить меня с помощью домашней еды, какая бывает на ужин у нормальных людей с нормальной жизнью и семьей. Она приготовила пасту карбонара и салат, и мы выпили две бутылки неплохого вина, которые Блю стащила из бара. После ужина мы съели на десерт клубнику со сливками, и Блю стала изучать некрологи в газете.

– В некрологах не пишут о неопознанных телах, – сказала я.

– О, я ищу не Джека, – ответила Блю.

– Просто вечернее чтение?

– Тебе, Амелия-дефис-Таня, все еще нужна новая личность, если не хочешь провести остаток своих дней без имени. А я искренне считаю, что ты состоялась бы в роли грабительницы банков.

– Возможно. – Я пожала плечами.

– Ну раз ты допускаешь такую возможность, я давно заметила, что в «Фэйрвью» с системой безопасности беда…

Честно говоря, я не понимала, серьезно она или нет. Я налила себе выпить и оставила вопрос висеть в воздухе. Почему бы и нет. Есть ли у меня хоть одна причина оставаться законопослушной гражданкой?

Блю вернулась к некрологам.

– В похоронном бюро «Морган и сыновья» многообещающий труп. Эллисон Уэйд. Дорожная авария. Церемония завтра в одиннадцать.