Пославши в Гамбург 130 полновесных английских фунтов и даже издержавши на пересылку 5 ф., я мог бы стать здесь обладателем 125 ф. Что в таком случае заставило бы меня дать 130 ф. за вексель, который отдал бы в мое распоряжение 100 ф. в Гамбурге, кроме того что мои фунты не были бы полновесны? Они были бы истерты, внутренняя ценность их была бы ниже гамбургских фунтов, и, будучи посланы туда с издержкой в 5 ф., они могли бы быть проданы там всего за 100 ф. Нет сомнения, что, если бы мои 130 ф. были металлом, они доставили бы мне 125 ф. в Гамбурге, но за бумажные фунты ст. я могу получить не больше 100 ф., а между тем утверждалось, что бумажные 130 ф. имели ценность, равную 130 ф. золота или серебра.
Более основательно утверждали некоторые, что 130 ф. бумаги не имели ценности, равной 130 ф. в металлических деньгах; но они говорили, что изменилась ценность металлических денег, а не бумажных. Они желали ограничить значение слова «обесценение» действительным упадком ценности, а не сравнительною разностью между ценностью денег и тем мерилом, единицей, которая определена для них законом. Сто ф. ст. английских денег имели прежде одинаковую ценность со 100 ф. ст. гамбургских денег, и за них можно было купить такую сумму; во всякой другой стране вексель на Англию и на Гамбург мог купить совершенно одинаковое количество товаров. Но впоследствии, чтобы приобрести одну и ту же вещь, я должен был давать за нее 130 ф. английских денег, в то время как житель Гамбурга мог получить ее за 100 ф. гамбургских денег. Если при этом ценность английских денег осталась прежняя, значит, ценность гамбургских должна была возрасти. Но где доказательства на это? Как можно удостовериться в том, упали ли английские деньги или поднялись гамбургские? Не существует мерила для определения этого. Это положение, не допускающее никаких доказательств, оно не может быть ни положительно утверждаемо, ни положительно отрицаемо. Народы мира еще прежде, чем выбрали орудие обращения, которое казалось им вообще менее изменчивым, чем какой-нибудь другой товар, должны были убедиться, что в природе не существует такого мерила ценности, к которому можно было бы обращаться безошибочно.
С этим-то мерилом должны мы согласоваться до тех пор, пока не изменится закон и пока не открыт другой товар, употребляя который, мы получим мерило более совершенное, нежели установленное нами. Пока золото остается исключительным мерилом этой страны, деньги будут обесценены, когда 1 ф. не составляет суммы равной 5 драхмам и 3 гранам золотой единицы – все равно, поднимается ли или падает общая ценность золота.
Глава VIII. О налогах
Налоги представляют ту часть произведений почвы и труда страны, которая поступает в распоряжение правительства; в конце концов, она всегда уплачивается или из капитала, или из дохода страны.
Мы уже показали, что капитал страны бывает или оборотный, или постоянный, смотря по большей или меньшей его прочности. Трудно определить в точности, где начинается граница между оборотным и постоянным капиталом, потому что степеней прочности капитала существует почти бесчисленное множество. Пища страны потребляется и воспроизводится по крайней мере раз в течение каждого года; платье рабочего, вероятно, не потребляется и не воспроизводится раньше двух лет, между тем как прочность его дома и домашней утвари рассчитаны не менее как на 10–20-летний период.
Когда годичный продукт страны более нежели возмещает годичное потребление, то говорят, что капитал ее возрастает; когда годичное ее потребление даже не вполне возмещается ее годичным производством, говорят, что капитал ее уменьшается. След., капитал может возрастать или вследствие увеличения производства, или вследствие уменьшения непроизводительного потребления.
Если потребление правительства, возрастая вследствие увеличения налогов, будет иметь источником или увеличение производства, или уменьшение потребления народа, то налоги упадут на доход и народный капитал останется неприкосновенным; но когда не происходит никакого увеличения в производстве или уменьшения в непроизводительном потреблении народа, то налоги необходимо упадут на капитал – иными словами, они коснутся фонда, назначенного на производительное употребление[18].
В той пропорции, в какой капитал страны уменьшается, количество продуктов также необходимо уменьшается, и, след., если продолжаются прежние непроизводительные расходы как народа, так и правительства, между тем как ежегодное воспроизведение постоянно уменьшается, то ресурсы народа и государства станут упадать с ужасающей быстротой и последуют нищета и разорение.
Несмотря на громадные расходы английского правительства в течение последних 20 лет, не может быть ни малейшего сомнения, что возрастание производства народа более чем возместило их. Народный капитал не только остался неприкосновенным, но он даже значительно возрос, и годичный доход народа, даже за вычетом налогов, вероятно, превышает в настоящее время тот же доход за какой-нибудь прежний период нашей истории.
Чтобы доказать это, мы могли бы сослаться на возрастание населения, на расширение земледелия, на увеличение кораблестроения и мануфактур, на постройку домов, на открытие множества каналов и на другие ценные предприятия; все это указывает на возрастание и капитала, и годичного производства.
Тем не менее достоверно, что при отсутствии налогов это возрастание капитала было бы еще значительнее. Не существует налогов, которые не имели бы стремлением уменьшать способность к накоплению. Всякий налог падает либо на капитал, либо на доход. Если он упадает на капитал, то он соответственно этому всегда уменьшает тот фонд, расширением которого всегда регулируется расширение производительной промышленности страны; если же он берется из дохода, то он или уменьшает накопление, или принуждает плательщиков сберечь весь размер налога на соответственном уменьшении своего прежнего непроизводительного потребления необходимых и приятных жизненных предметов. Некоторые из налогов производят это действие гораздо в большей степени, нежели другие; но великое зло налогов должно искать не столько в выборе того или другого предмета обложения, сколько в общем размере их действий, взятых в общей сложности.
Налог не должен быть необходимым налогом на капитал, если он возлагается на капитал, или налогом на доход, потому что облагается доход. Если из годового дохода в 1000 ф. мне следует уплатить 100 ф., то налог в действительности будет налогом на доход, если я удовольствуюсь расходованием остальных 900 фунтов; но он будет налогом на капитал, если я буду продолжать издерживать 1000 ф.
Капитал, служивший источником моего дохода в 1000 ф., может простираться на ценность 10 000 ф.; налог в 1 % с такого капитала составит 100 ф.; но капитал мой остался бы неприкосновенным, если бы по уплате этого налога я точно так же удовольствовался бы расходованием 900 ф.
Свойственное каждому человеку желание сохранить свое положение в жизни или удержать свое богатство на той высоте, которой оно раз достигло, влечет за собою то, что большая часть налогов, будут ли обложены ими капитал или доход, выплачивается из дохода, и, след., по мере увеличения налогов или по мере увеличения расходов правительства, годичное пользование народа должно уменьшаться, если только он не в состоянии увеличивать соответственно свой капитал или доход. Политика правительств должна бы состоять в поощрении расположения к этому в народе и в воздержании от таких налогов, которые неизбежно упадут на капитал; потому что, поступая иначе, правительство коснется фондов, назначенных на содержание труда, и, след., уменьшит будущее производство страны.
В Англии пренебрегали политикой этого рода, введя налог на явку завещаний, на наследство и вообще налоги на переход собственности от умерших лиц к живым. Если наследство в 1000 ф. подвергается налогу в 100 ф., то в глазах наследника оно составляет всего 900 ф., и он не ощущает никакого особенного повода сберечь 100 ф. на своих расходах; таким образом, капитал страны уменьшается; но если бы он в действительности получил 1000 ф. и от него потребовалась бы уплата 100 ф. в качестве налога на доход, на вино, на лошадей или на прислугу, то он, вероятно, уменьшил бы и, по крайней мере, не увеличил бы своего расхода на эту сумму и капитал страны остался бы неприкосновенным.
«Налоги на переход собственности от умерших к живым, – говорит Ад. Смит, – падают окончательно и непосредственно на те лица, в чье владение перешла собственность. Налоги на продажу земли всегда падают на продавца. Продавец почти всегда находится в необходимости продать и должен, след., взять такую цену, какую может получить. Но покупателю не всегда необходимо купить, и, след., он может дать лишь такую цену, какую захочет, он обращает внимание на то, во сколько обойдется ему земля вместе с налогом. Чем больше следует ему уплатить за налог, тем менее он будет расположен дать за самую землю. Итак, подобные налоги почти всегда падают на лицо, находящееся в стеснительном положении, и потому они должны быть весьма жестоки и отяготительны».
«Гербовые пошлины и пошлины с договоров и обязательств по ссудам всегда падают на должника и действительно постоянно уплачиваются им. Такого же рода пошлины на производство дел в судебных местах падают на истца. Они уменьшают для обеих сторон ценность капитала, составляющего предмет иска. Чем более требуется издержек на приобретение собственности, тем меньшую представляет она чистую ценность по ее приобретении. Все налоги на переход какой бы то ни было собственности, насколько они уменьшают основную ее ценность, стремятся уменьшить фонд, назначенный на содержание труда. Все они суть более или менее неэкономические налоги, увеличивающие доход суверена, который редко содержит иных рабочих, кроме непроизводительных, на счет народного капитала, на который содержатся одни только производительные рабочие».
Но это не единственное возражение, какое можно сделать против налогов на переход собственности; они препятствуют наиболее выгодному для общества распределению народного капитала. В видах общего благосостояния никакое облегчение перехода и обмена всякого рода собственности не может считаться лишним, ибо только таким способом капитал разного рода находит путь в руки тех, кто может дать ему наилучшее употребление для возрастания производства страны.
«Почему, – спрашивает г. Сэй, – известное лицо желает продать свою землю? Потому что оно имеет в виду другое, более производительное употребление своего капитала. Почему другое лицо желает купить ту же землю? В видах употребления капитала, приносящего слишком мало, оставшегося без употребления или в таком помещении, которое оно считает способным к улучшению. Обмен этого рода увеличивает всеобщий доход посредством увеличения дохода заинтересованных сторон. Но если налоги столь чрезмерны, что они препятствуют обмену, то они служат помехой этому возрастанию всеобщего дохода».
ebooksa