Пропавшие девушки

— Ну, — отвечаю я, подготовив тираду, которую выдаю всем, кто за последний год спрашивал меня о Колине, — теперь я еще сильнее верю, что нам нужна реформа системы уголовного правосудия. Я считаю, что, если бы Колина в первый раз судили справедливо и если бы наша тюремная система хоть сколько-нибудь интересовалась реабилитацией, ничего такого бы не произошло.

— Давайте по-честному, — говорит репортер, наклонившись и что-то записывая в блокноте. — Именно вы помогли добиться освобождения Колина Маккарти из тюрьмы. А потом он взял и едва не убил вас. Вы вините в этом систему уголовного правосудия?

— Колина освободили, потому что существовали улики с места преступления, которые не были представлены во время его первого процесса, — отвечаю я. — И поскольку Управление полиции Чикаго недостаточно тщательно изучило людей, окружавших Сару Кетчум. Если бы они сразу это сделали, паре подкастеров ни за что не удалось бы добиться изменения вердикта. И у нас было бы куда больше ответов сейчас.

— И теперь Тед Вриланд сидит в тюрьме за эти убийства после того, как пошел на сделку с правосудием. Но учитывая, насколько жестоко Колин напал на вас, многие сомневаются в том, действительно ли он виновен в убийстве Сары Кетчум. Так чему же мы должны верить? — спрашивает журналист. Теперь он развлекается за мой счет. Показывает мне яму, которую я сама себе выкопала. — Думаете, Колин Маккарти и Тед Вриланд убили Сару Кетчум вместе, а потом вместе замели следы?

Я на краю бездны, мне это известно. Я танцую этот танец с тех пор, как Колин напал на меня, пытаюсь найти равновесие между моим желанием освободить Теда и необходимостью скрыть, что в деле замешана Ава. Потому что кое-кто в полиции по-прежнему подозревает, что я намеренно заманила Колина к себе, чтобы убить его. И если я хочу все расставить по своим местам — если хочу когда-нибудь оправдать Теда, — то не могу делиться планами со всеми фанатами жанра тру-крайм в стране. А главное — я не могу допустить, чтобы мои планы стали известны Аве.

— Не знаю, — отвечаю я. — Однако я точно знаю, что, когда Колина осудили за убийство Сары Кетчум, он попал в учреждение, не заинтересованное в реабилитации и держащееся на насилии. А я так увлеклась этим делом, что не смогла сохранить объективность. То, что Колина посадили в тюрьму несправедливо, а потом выпустили, не значит, что он не был опасен. Но поскольку я приняла близко к сердцу скрытые улики в его деле, поскольку подружилась с его родными, я не сумела разглядеть, как тюремная система усилила его склонность к насилию.

— А Тед Вриланд? — спрашивает репортер. — Знаете, в Интернете многие кричат, что его подставили. Многие считают, что все это — крупный заговор с целью помешать сделке, которой в то время занимался Тед, по поводу старой недвижимости на берегу реки в Нортсайде.

— Я слышала эти слухи, — отвечаю я. — Но вряд ли члены городского совета Чикаго сговорились упечь Теда в тюрьму из-за переговоров о недвижимости. Трудно себе представить.

По правде говоря, это полный бред. Но публика выловила правильные детали: фотографии Теда за рулем «Теслы» во время убийства Дилана не существует, кто-то догадался стереть в «Тесле» отпечатки пальцев, но не помыл багажник, где лежал труп Дилана. Кроме волоса в душевой кабине, в квартире Сары не было никаких свидетельств пребывания Теда — ни отпечатков пальцев, ни свидетелей, которые видели бы, как он пришел и ушел, ни образцов ДНК. Как будто Тед, пытаясь скрыть свои преступления, сделал все очень тщательно, но совершенно неправильно. Так, что все улики удобно указывали именно на него. Просто любители теории заговоров в Интернете ищут подставившего его человека не в том месте.

— А что еще? — спрашивает репортер. — Как еще изменилась ваша жизнь?

«Как она не изменилась?» — думаю я. О втором браке Эрика написали в журнале «Чикаго». Эта история слишком идеальна, чтобы не напечатать ее. Я сразу же узнала имя его новой жены — это младшая сестра его погибшей первой возлюбленной. После его неудачного первого брака их свело вместе общее горе о ее сестре. Саммер, его новая жена, на четыре года младше его и утверждает, что в детстве все соседские мальчишки — и Эрик в том числе — не обращали на нее ни малейшего внимания. Но утрата повлияла на них одинаково, и когда два года назад они снова встретились на семейном праздновании Рождества, то глубоко и бесповоротно полюбили друг друга. Милая история — в том смысле, в каком иногда бывают милыми грустные истории, но мне интересно, узнает ли Эрик собственную модель поведения. Девушка, которая в детстве лишилась сестры. Девушка, всегда пытающаяся быть кем-то другим, той, утраченной. Может быть, Саммер научится чему-нибудь на том, что он расскажет ей обо мне.

— Ну, документальный сериал, который мы снимали по заказу компании «HBO», оказался новым опытом, — отвечаю я.

Мы с Андреа только что закончили десятинедельное сотрудничество со съемочной группой, перебрав все подробности первого и второго сезонов нашего подкаста. Поначалу я колебалась, учитывая, какие колоссальные ошибки совершила в этом деле, учитывая, сколько мне пришлось бы лгать. Но режиссер и его команда с таким энтузиазмом выставили нас с Андреа героинями, что мне стало проще рассказать ту историю, которую представил подкаст, с тяжелым концом и все такое.

— Наверное, в моей жизни мало что осталось таким же, как было два года назад, до того, как в морге появилась Неизвестная, — продолжаю я. — С тех пор я развелась, переехала в собственную квартиру, прошла путь от бармена готик-клуба до подкастера и продюсера документального сериала. А еще я лечусь от ПТСР. Я много работаю над собой.

— Это результат нападения на вас Колина Маккарти? — заинтересованно спрашивает он.

— В том числе.

— А что с сестрой Колина, Авой? — спрашивает репортер. — Вы поддерживаете с ней связь?

— Нет, — отвечаю я, пытаясь сохранить на лице спокойное выражение. Бесстрастное. — Насколько я знаю, она покинула Чикаго. Кажется, я слышала, она сейчас за границей, работает в организации «Врачи без границ».

Мне немного легче спится по ночам оттого, что Ава за тысячи миль от меня. А вот Колин по-прежнему ближе, чем хотелось бы, подключен к системе жизнеобеспечения в лечебном учреждении длительного ухода в Оук-парке. Если верить тому, что я читала в Интернете, это одно из лучших — и самых дорогих — учреждений в штате. Скорее всего, Ава пустила на это деньги, вырученные с продажи красивого дома в Викер-парке. Я прекрасно знаю, что она делает: разрушает собственную жизнь, бежит навстречу чему-то чуждому, что поможет ей покаяться. Я сама так делала.

Я приходила к Колину только один раз, выдав себя за кузину из другого штата. Не смогла даже войти в палату: ощущение его рук вокруг моей шеи все еще было таким сильным, что я едва не задохнулась от ужаса. Какая ирония, сказала я своему новому психотерапевту, что моя собственная паника справляется с задачей не хуже, чем его руки той ночью. Не дает мне дышать. Теперь это происходит слишком часто, отчего я прижимаюсь к стенам, прячусь по углам и переулкам, учащенно дыша и закрыв руками лицо. Похоже, мое тело не хочет, чтобы я слишком быстро забыла этот урок.