Пропавшие девушки

— Ладно, — говорю я, словно это слово колет мне язык. Выплевываю его, как лезвие, когда Андреа достает из сумки диктофон.

— Вряд ли стоит медлить с записью. Расскажи еще раз то, что говорила мне по телефону.

Она нажимает на кнопку записи, ставит диктофон между нами и ждет, когда я заговорю. Некоторое время я упираюсь. Сердито гляжу на нее, не желая слишком легко мириться с ее указаниями, а цифры на дисплее диктофона тем временем растут. Но ведь мне мало доказать невиновность Колина. Или выяснить, почему исчез Дилан. Мне нужно как-то связать одно с другим. Мне нужно, чтобы близость Сары к дому, где я выросла, была не просто совпадением.

Андреа вскидывает брови.

При первом же признаке нетерпения с ее стороны я сдаюсь. Я по-прежнему дочь, на которую не обращают внимания. Одинокая младшая сестра, которая всегда ждет одобрения. Молча проклинаю собственную хрупкость, пересказывая всю историю для подкаста. И тут же вспоминаю, какой хороший из Андреа продюсер. У нее есть дар задавать правильные вопросы, не давая мне сгладить подробности или отвлечься. Легко предположить, что у слушателей будет достаточно информации, чтобы сделать такие же выводы, как и я, но Андреа всегда велит мне говорить медленнее, заставляет объяснять ход мыслей, подсказывает, когда надо напомнить аудитории, кто наши ключевые действующие лица и какие детали важны. К тому времени, как Андреа отключает диктофон, все остатки моей злости уже испарились.

— Вопрос вот в чем, — говорю я, когда Андреа начинает перебирать окружающие нас листы бумаги, явно пытаясь навести хоть какое-то подобие порядка. — Стоит ли нам рассказать полиции Чикаго об исчезновении Дилана?

Она поднимает глаза.

— Думаешь, они не в курсе?

— Иногда меня поражает, с какой неохотой полицейские управления делятся информацией, — отвечаю я, вспомнив межведомственную грызню между Сатклифф-Хайтс и Роджерс-парком по поводу дела Мэгги. — Особенно по прошествии нескольких лет. В Милуоки, возможно, знают, что он имеет отношение к делу, произошедшему в Чикаго, но в Чикаго могут не знать о его исчезновении.

Андреа складывает ладони и прижимает их ко рту, и я знаю, что она собирается произнести что-то, что сама считает ужасным.

— С нашей стороны будет очень плохо, если мы немного подождем? — спрашивает она. — В смысле, с моральной точки зрения обязаны ли мы проинформировать об этом полицейское управление Чикаго?

Я знаю, о чем она думает: если мы расследуем данное направление самостоятельно, подкасту это пойдет на пользу. И я понимаю ее импульс; в конце концов, от Дилана уже несколько месяцев нет вестей. В Чикаго какую бы то ни было связь между исчезновением Дилана и убийством Сары Кетчум могут вообще не воспринять серьезно, особенно учитывая, что здесь все считают, что убийца Сары уже в тюрьме. И все же меня что-то задевает. Желание сделать все возможное, чтобы помочь Дилану. Где бы он ни был. Если он еще жив.

— Хорошо, — говорю я. — Давай позвоним на «горячую линию» в Милуоки и расскажем им, что он связан с делом Сары. Если они захотят поделиться этой информацией с полицией Чикаго, пускай. Но я хочу быть уверена, что люди, которые ищут его, знают, что контекст шире, чем кажется.

— Ладно, — соглашается Андреа. — Позвоню из дома.

— Ты ведь понимаешь, что все это значит? — спрашиваю я. — Если эти дела связаны, Колин точно невиновен. Все, что нам нужно, это доказать связь, и тогда подозрения будут с него сняты.

— Знаю, — медленно, задумчиво произносит Андреа. — Но мы должны быть осторожны, Марти. Понимаешь? Мы только что через это проходили. Обе делали поспешные выводы. Находили связь, потому что нам она была нужна. И последствия всего это были… слишком тяжелыми.

— Последствия, — повторяю я, хотя знаю, что она имеет в виду. Мой маленький прыжок в бездну. — Это произошло не потому, что мы ошиблись, Андреа. Ты действительно так думаешь?

— Если честно, я думаю, что это, наверное, было ошибкой, — отвечает Андреа, сложив руки на коленях и переплетая напряженные, полусогнутые пальцы. — Расследование дела Неизвестной. Неважно, насколько популярен подкаст. Я бы никогда не предложила записывать его, если бы знала, что может произойти.

Она взмахивает рукой, указывая на меня, на эту квартиру. Состояние моей жизни. Урну, полную стеклянных бутылок. Ребенка, которого у меня не было.

Я беру ее за руку и сплетаю наши пальцы.