По-моему, я слышу в его голосе намек на озорство.
— Ага, — отвечает он. — Но не уверен, что стоит отдавать вам на растерзание человека, который наслаждается жизнью на пенсии.
— Тогда не могли бы вы сами с ним связаться? — хватаюсь я за его слова. — Он вспомнит меня. Просто спросите, не хочет ли он поговорить. Без протокола.
— С чего вы взяли, что я готов делать вам одолжения? — спрашивает Олсен, и на сей раз я знаю, что он точно со мной заигрывает. Я всегда вижу, когда мужчина делает ход, который, по его мнению, приведет его в постель.
— А разве нет? — парирую я.
— Ладно, — наигранно строгим тоном говорит он, отступая. — Но если я устрою вам встречу с ним, вы угостите меня ужином.
— Хорошо, — отвечаю я. — Даже оденусь понаряднее.
— Не надо заходить настолько далеко, — говорит он.
Когда я выхожу, Андреа ждет меня в дверях кухни, положив руку на бедро.
— И чем это ты занималась прошлой ночью? — спрашивает она, замечательно подражая школьной директрисе.
— Это тебя не касается, мама, — говорю я, бросаю телефон на кофейный столик и снова усаживаюсь на пол.
— Нам нужно об этом поговорить?
— О чем? — спрашиваю я.
— О твоей внезапной симпатии к копам.
— Я ходила в бар показать Олсену материалы по делу. Посмотреть, что он скажет.
— И?
— Он говорил немного уклончиво, — признаю я, решив опустить рассказ о столкновении с Джимми и его шаловливыми ручками. — Но мне кажется, через него можно поддерживать связь с полицией Чикаго, а это полезно.
— Ты ведь знаешь, что он, возможно, сблизился с тобой, чтобы следить за расследованием?
— Знаю. — Подобная мысль приходила мне в голову. В конце концов Олсен работал под прикрытием. Он вполне мог бы немного пофлиртовать, чтобы заставить меня раскрыть карты. — Я не рассказывала ему о Дилане. Я не говорила ему ничего, что уже не является достоянием общественности. И он свяжется с детективом Ричардсом от моего имени.
— Какой он услужливый, — ехидничает она.