В среду 22 февраля (1917 года) Государь, выехав утром из: Александровского Дворца на Императорский Павильон проехал мимо Феодоровского собора, в котором, по обыкновению, за час до отъезда Его Величества служился молебен. Звон колоколов Феодоровского Государева собора в последний раз проводил Белого Царя… В два часа Императорский поезд отошел по Николаевской железной дороге через Лихославль, Вязьму и Оршу на Могилев.
В день отъезда я зашел утром в Александровский Дворец на половину Алексея Николаевича, чтобы с ним проститься. Он лежал в постели с повязанной белой фланелью шеей, и произвел на меня впечатление ребенка, заболевшего корью. Несмотря на лихорадочное состояние, он был со мной очень мил и приветлив… Больше я его уже не видел.
В. Н. Воейков. Указ. соч.
24-го февраля 1917 года, после обеда, когда Государь обходил гостей, я, стоя рядом с проф. Федоровым, спрашиваю его:
— Что нового у вас в Царском? Как живут без старца. Чудес над гробом еще нет?
— Да Вы не смейтесь! — серьезно заметил мне Федоров.
— Ужели начались чудеса? — опять с улыбкой спросил я.
— Напрасно смеетесь! В Москве, где я гостил на праздниках, так же вот смеялись по поводу предсказания Григория, что Алексей Николаевич заболеет в такой-то день после его смерти. Я говорил им: «Погодите смеяться, — пусть пройдет указанный день!» Сам же я прервал отпуск, чтобы в этот день быть в Царском. Мало ли что может случиться! Утром указанного старцем дня приезжаю в Царское и спешу прямо во Дворец. Слава Богу, Наследник совершенно здоров. Придворные зубоскалили, знавшие причину моего приезда, начали вышучивать меня… А я им говорю: «Обождите смеяться, — иды пришли, но иды не прошли!» Уходя из Дворца, я оставил номер своего телефона, чтобы в случае нужды сразу могли найти меня, а сам на целый день задержался в Царском. Вечером вдруг зовут меня: «Наследнику плохо!» Я бросился во Дворец… Ужас, — мальчик истекает кровью! Еле, еле удалось остановить кровотечение… Вот вам и старец… Посмотрели бы вы, как Наследник относился к нему! Во время этой болезни матрос Деревенько однажды приносит Наследнику просфору и говорит: «Я в церкви молился за вас, и вы помолитесь святым, чтобы они помогли вам скорее выздороветь!» А Наследник отвечает ему: «Нет теперь больше святых!.. Был святой Григорий Ефимович, но его убили. Теперь и лечат меня, и молятся, а пользы нет. А он, бывало, принесет мне яблоко, погладит меня по больному месту, и мне сразу становится легче…» Вот вам и старец, вот и смейтесь над чудесами! — многозначительно закончил профессор.
О. Георгий Шавельский. Воспоминания последнего протопресвитера Русской Армии и Флота. Т. 2. Нью-Йорк, 1954. С. 252–253.
Помню, как Их Величества не сразу решили сказать ему об убийстве Распутина: когда же потихоньку ему сообщили, Алексей Николаевич расплакался, уткнув голову в руки, затем, повернувшись к отцу, он воскликнул гневно: «Неужели, Папа, ты их хорошенько не накажешь? Ведь убийцу Столыпина повесили!» Государь ничего не ответил ему. Я присутствовала при этой сцене. Не надо забывать, что не раз приход Распутина облегчал страдания во время тяжелых заболеваний Алексея Николаевича. Распутин же уверил Их Величества, что с 12 лет Алексей Николаевич начнет поправляться и впоследствии совсем окрепнет. И в самом деле, после 10 лет Алексей Николаевич все реже и реже болел, в 1917 году выглядел крепким юношей.
Танеева А. А.(Вырубова). Страницы из моей жизни // Русская Летопись. Кн. 4. Париж, 1922. С. 44.
Дневник Государя.
Там же.
Во дворце получилось известие об отречении Государя. Государыня отказывалась ему верить, считая это ложным слухом. Однако, немного позднее, Великий Князь Павел Александрович подтвердил это известие. Она все еще отказывалась верить ему, и только когда Великий Князь сообщил ей подробности, Ее Величество сдалась, наконец, пepeд очевидностью. Государь отрекся от престола накануне вечером, во Пскове, в пользу своего брата Великого Князя Михаила Александровича! Отчаянье Государыни превзошло все, что можно себе представить. Но ее стойкое мужество не покинуло ее. Я увидел ее вечером у Алексея Николаевича. На ней лица не было, но она принудила себя, почти сверхчеловеческим усилием воли, прийти, по обыкновению, к детям, чтобы ничем не обеспокоить больных… Поздно ночью мы узнали, что Великий Князь Михаил Александрович отказался вступить на Престол, и что судьба России будет решена Учредительным Собранием.
На следующий день я вновь застал Государыню у Алексея Николаевича. Она была спокойна, но очень бледна. Она ужасно похудела и постарела за эти несколько дней…
Прошло три дня. 21[нов. ст.]марта в 10.30 часов утра Ее Величество вызвала меня и сказала, что генерал Корнилов от имени Временного правительства только что объявил ей, что Государь и она арестованы, и что все те, кто не желает подвергаться тюремному режиму, должны покинуть дворец до четырех часов. Я ответил, что решил остаться.
— Государь возвращается завтра, надо предупредить Алексея, надо все ему сказать… Не сделаете ли вы это? Я пойду поговорить с дочерьми.
— Я пошел к Алексею Николаевичу и сказал ему, что Государь возвращается завтра из Могилева и больше туда не вернется.
ebooksa