Чэнс: Да. Но только когда тебя не было дома. И я никогда не нарушал границы твоего жилища. Я на такое не способен.
Обри: И все-таки это грязно.
Чэнс: Кстати, не могу поверить, что ты оставила козлика.
Обри: Я не расстаюсь с теми, кого приручила.
Чэнс: Я тоже. Вот почему я здесь.
Обри: Спустя два года?
Чэнс: Я примчался сюда при первой же возможности.
И хотя это была чистая правда, я был уверен, что она смутилась. Она молчала, и тогда я снова написал ей.
Чэнс: Ты назвала козла Пикси. Это доказательство того, что в тебе нет ненависти ко мне.
Обри: Это просто невыносимо!
Я не собирался огорчать ее еще больше, поэтому не стал больше ничего писать.
К моему удивлению, вибрирующий звонок раздался снова, минут так пятнадцать спустя, когда я опять сидел в баре.
Обри: Когда ты успел посадить кусты?
Чэнс: В те дни, когда ты была на работе.
Обри: Спасибо.
Если бы сердце могло улыбаться, клянусь, мое сейчас сияло бы самой лучезарной улыбкой.
Чэнс: Не стоит благодарности.
Обри: Пожалуйста, не корми его больше кукурузой. Он ее не переваривает, со всеми вытекающими отсюда не очень приятными последствиями.
Я усмехнулся.
Чэнс: У-у-пс.