Это не был уже человек, живущий на земле и занятый земными делами, но духом частично в ином мире.
Староста ни одного вопроса задать ему уже не смел, стоял, с болью в душе всматриваясь в него, и заломил руки.
Было слышно тяжёлое дыхание в груди и хрип.
Несколько раз веки немного подвигались и упали.
– Конец, конец приближается, – отозвался он потихоньку после долгого периода ожидания. – Я жил слишком долго, слишком долго, страдал много… оставляю вас сиротами.
Горницкий еле мог подавить плач, который, несмотря на мужество, наполнял его грудь и глаза.
– Милостивый пане, – сказал он, – живите, Бог милостив, здоровье к вам вернётся.
На устах короля была видна как бы незаконченная усмешка.
– Ни для себя, ни для вас этого не желаю, – промолвил он крайне тихим голосом. – Я боролся напрасно, с долей бороться напрасно, никто своей участи не избежит.
Король остановился, словно ему не хватало дыхания, поглядел на Горницкого и шептал снова:
– Вся жизнь, вся стоит предо мной как развёрнутая карта. Вижу её перед собой. Полоса предназначений. У колыбели мать, да, мать, которая должна была быть моим гонителем и недругом моего счастья. Отец, любящий и суровый… льстецы и женщины… а! эти женщины, эти соколы, которые отравили мою жизнь. Из-за них гибну! а я так их любил!
Он замолчал снова.
Горницкий хотел остановить его, и шепнул, что разговор раздражает и утомляет его.
Август, казалось, не слышит и не понимает. Дыхание стало более живым, веки открыли впалые глаза, но сверкающие необычным блеском.
– Ты видел Элжбету[6], первую мою… пала жертвой, невинная, бедная, ангельское создание. В чём она провинилась, что ей мученицей быть предназначено…
Барбара[7]… а! любимая моя Бася, за которую с народом бороться, с матерью войну вести, с целым светом ссориться пришлось, её и меня желчью и полынью поили.
И та, как цветок, на моих глазах увяла… и та…
Горницкий заметил, как две слезы появились медленно из-под век и, нестёртые, покатились медленно по лицу, исчезая где-то на ткани, в которую просочились.
И снова было молчание, король немного поднялся, сделал усилие, но ослабевшее тело вынудило упасть безвольно на постель, он дышал всё тяжелее, но дыхание становилось учащённым.
– Хотел жить с Катериной, тогда смерть нарушила планы. Не мог победить себя. От того, что умру бездетным, последним, со мной в могилу пойдут Ягелоны.