Вообще все в спальне блистало чистотой, аккуратно расставлено, если не считать опрокинутого стула.
— Брильянты! — пробурчал в ответ Сирота и стал откручивать крайний никелированный шар, украшавший кровать.
Шар сразу не поддался. Сирота чертыхнулся, достал из кармана носовой платок, обмотал им шар и снова попробовал открутить.
Ушаков отошел к окну, отодвинул наполовину занавеску и выглянул во двор. Обернулся к Сироте.
— Не поддается? Может, помочь?
— Не отвлекайся, сам управлюсь.
Шар поддался. Сирота поспешно отвернул его и заглянул внутрь кроватной стойки.
— Что ты там ищешь? — спросил Ушаков.
— Найду — сам увидишь, а нет — и тебе знать не нужно.
В стойке ничего не оказалось. Сирота досадливо крякнул и внимательно оглядел оставшиеся шары. «Черт их знает…» — пробурчал негромко.
Он подошел к соседней стойке и взялся за шар. Он обмотал его носовым платком и стал откручивать. Снова заглянул в открывшееся отверстие. Видно было, наверно, плохо, потому что Сирота сунул в отверстие два пальца.
— Ах, черт! — вскрикнул он.
— Что там?
— Именно, что ничего! Зазубрина, только пальцы порезал.
Сирота держал пальцы на весу, морщась от боли. Кровь капала на лежавшую на столике раскрытую книгу.
— Ах, проклятье!
Он прижал локтем книгу и левой рукой со злобой рванул из нее несколько страниц, стал промокать ими кровь.
— Не надо горячиться. Вырванные из книги страницы — улика!
— Ученого не учи… Все равно кровь на нее попала. С собой унесем. Шары вытрем — не учи ученого!
Сирота промокнул кровь и снова оглядел кровать.