— Ребёнка на руках понесёшь, а такого хлопца как вести?
— О! Ва! За руку, а хоть бы связав.
— Тогда люди увидят.
— Какой ты глупый, Лагус, — сказал еврей, отворачиваясь, — он должен пойти с тобой по доброй воле.
— Ну, тогда зачем же его вести?
— Один он не сможет, — сказал Хахнгольд насмешливо.
— А захочет ли он пойти добровольно?
— Я научу тебя, что ты должен говорить.
— И какая же за это плата?
— Плата? Ну, ну… как отведёшь, тогда поторгуемся.
Лагус покивал головой.
— Конечно! Ты во всём такой мудрый, а я не во всём глупый.
— Во-первых, примишься ли ты за это?
— Почему нет? Но это смотря какая оплата. Потому что, видите, я такой, что и, сидя на месте, клянчу, во-вторых, что я теперь себе ноги покалечил, это должно до дороги зажить, а потом, вернувшись, калечить снова, наконец и работа, и хитрость что-то стоят. Нужно хорошо поторговаться и деньги на руку.
— А кто мне за тебя поручится? — спросил еврей.
— А мне за тебя кто? — отвечал Лагус.
— Ты что, не знаешь, кто я такой, и где бываю, и с кем имею дела. Разве ты не знаешь меня?
— А кто тебя знает, кто ты такой?
Еврей нетерпеливо сплюнул.
Наступила минута молчания.