Молча подаю ей пальто. Отговаривать девушку, конечно, бесполезно, да и я не хочу в такой момент быть один.
Дворецкий приносит саквояж, и я кладу в него шар.
— Это он? — спрашивает Марна.
— Да.
— Ты точно всё просчитал?
Бросаю на неё вопросительный взгляд.
— Я не хочу умирать, — с робкой улыбкой поясняет Марна.
Губы у неё чуть дрожат.
— Ты останешься со мной, — отвечаю я. — Забыла?
Когда, одетые, мы выходим на крыльцо, «Бэнтли» уже ждёт. За решёткой толкутся репортёры, и при нашем появлении они начинают поспешно вскидывать камеры.
— На аэродром, — говорю я Генриху, когда мы с Марной забираемся в салон.
Едем, маневрируя среди машин. Никакой дополнительной охраны. Если люди Стробова и следят за нами, то тайно.
— Когда это случится? — спрашивает Марна, глядя перед собой.
— Как только груз окажется на определённой высоте.
— Значит, скоро, — Марна издаёт едва заметный вздох.
— Это единственное решение. Он сам так захотел.
— Знаю.
— Вы были близки?
— Насколько могут быть близки бог и его ученик?
Я держу саквояж на коленях, чувствуя исходящую от шара мощь.