— Думаю, наша жизнь в Киберграде теперь здорово изменится, — замечает Марна, взглянув на меня. — Тебе не дадут покоя.
— Не так уж и много теперь держит меня здесь.
— Наверное, мне придётся уйти. То есть, Марне.
— Я знаю: киборги равнодушны к Киберграду.
— Мне он нравится, — Марна кладёт руку мне на запястье. — Потому что я была здесь с тобой.
Я сжимаю её пальцы.
Дальше мы едем молча, боясь разрушить возникшее между нами волшебство.
Автомобиль притормаживает у пропускного пункта. Генрих показывает пропуск, и шлагбаум поднимается. Мы едем дальше — туда, где виден силуэт самолёта.
Видно, что погрузка закончена: поблизости нет ни фургонов, ни рабочих. Возле переднего шасси прогуливается окутанный табачным дымом пилот.
Машина останавливается, и мы с Марной выходим.
— Подожди здесь, — прошу я, направляясь к трапу.
Меня встречает экспедитор, следивший за погрузкой.
— Всё в порядке? — спрашиваю я на ходу.
— Да, господин Кармин.
Мы поднимаемся в самолёт, и он провожает меня в отсек, где расставлены ящики с младенцами. Партия, которой займётся Этель. Наш первый шаг на чёрный рынок.
— Благодарю, — говорю я экспедитору. — Теперь оставьте меня ненадолго.
Он уходит, плотно прикрыв за собой дверь.
Ставлю саквояж на один из ящиков и открываю. Достаю сверкающий шар. Мне нужно, чтобы вирус проник в склянки с младенцами — тогда, как только самолёт окажется на определенной высоте, «Алеф» начнёт распространяться по Сети и вскоре настигнет Голема и его копии.
Произношу сложный код. Шар вспыхивает и начинает уменьшаться в размерах — его содержимое перетекает в ящики. Всё кончается через пару минут: в руках у меня лишь пустота. Теперь «Алеф» упакован не менее надёжно, чем несчастные малютки, которым так и не довелось стать людьми. Закрываю саквояж и выхожу из отсека.
Ныне я дарую вам жизнь. Ну, или, если теория, изложенная не так давно Марной, верна, задерживаю в смерти. В любом случае апокалипсис откладывается. Будут лишь принесены жертвы — и Голем в их числе. Похоже, он всё же станет мессией искусственных разумов. Искупление… Теперь я понимаю, что он имел в виду. Суд одного представителя вида может спасти или уничтожить миллионы особей. Я — этот один. Меня ренегат выбрал, чтобы проверить человечество на… человечность? Узнать, сохранили ли мы души? То, что нельзя скопировать и перенести в виртуальность.