Алеф

— Это сущие пустяки, вот увидите, — Шпигель поворачивается к дочери. — Марна, передай герру Кармину хлеб, ты же видишь, ему не дотянуться.

Очаровательная девушка с улыбкой подаёт мне корзину с хлебом. У неё тонкие руки с длинными ровными пальцами, высокие скулы и полные, прекрасно очерченные губы. Но программа это или живой человек, пока не ясно.

— Сегодня Этна прикажет поставить в вашу комнату телевизор, — сообщает Шпигель.

— Боюсь, мне некогда его смотреть, — отвечаю я.

— Мне кажется, герру Кармину понадобится машина, Август, — говорит фрау Шпигель, взглянув на мужа. — Почему бы тебе не позвонить в прокат автомобилей и не выбрать там что-нибудь подходящее?

— Действительно! — Шпигель нацеливает на меня вилку с надетым на неё куском ветчины. — Какую машину вы хотите, герр Кармин?

— «Бэнтли», — отвечаю я, не задумываясь. — Чёрный.

Шпигель кивает.

— Хорошо, это мы уладили. Спасибо Этне, я бы и не вспомнил, — он адресует жене улыбку.

Я тоже благодарю фрау Шпигель. После завтрака мне нужно ехать в город, и автомобиль придётся очень кстати.

Этна похожа на колли: вытянутое лицо, рыжеватые волосы, аккуратно уложенные за уши. Бледность кожи напоминает о тевтонских рыцарях. Как они сражались за Иерусалим! Богатство и слава — две вещи, совершенно несовместные со спасением души, но Папе с лёгкостью удалось убедить обедневших и не получивших наследство дворян, что они заменят им смирение и милосердие. Поистине, чтобы заставить толпу подчиняться, нужно дать ей веру. А каждой вере необходим символ, на который всегда можно обратить взор.

Некогда у нас были звезда, красное знамя, серп и молот. Люди верили в грядущий Рай коммунизма.

Но потом мы лишились символов. Веры в каком-то смысле тоже. Зато обрели «Рай».

Комнату мне Шпигель выделил на втором этаже. Письменный стол, двуспальная кровать, застланная светло-жёлтым одеялом, и платяной шкаф. Большое квадратное окно, занавешенное тяжёлыми портьерами с хризантемами, выходит в сад, где растут липы и сирень.

Когда распахиваю створки настежь, что-то очень знакомое и трогательное наполняет меня, но я не могу понять, что именно — слишком давно происходило то, о чём смутно напоминают мне колышущиеся влажные деревья.

Да и времени предаваться воспоминаниям нет.

Я сажусь просматривать документацию. Работать над «Алефом» здесь, в пространстве немца, я всё-таки не решаюсь: хоть у меня и хорошая защита, лучше не рисковать. Кроме того, накопилось действительно много дел, связанных с фирмой.

После обеда я отправляюсь на автомобиле в город — нужно заказать рекламу, и к трём часам меня ждёт агент.

В Берлине 2.0 я второй раз в жизни. Первая поездка была туристической — я просто хотел посмотреть, что построили немцы. Тогда столица Германии ещё походила на свой прототип, теперь же город стал почти неузнаваем: стеклянные небоскрёбы, пронизанные монорельсовыми дорогами, фуникулёры, магистрали и многочисленные развязки превратили его в многоярусный муравейник.

Пока я веду машину, ко мне неожиданно приходит воспоминание из далёкого прошлого.