— У меня бы все получилось, — икая, проговорил он, — если бы только чертова пружина не сломалась[43].
— Вы пробыли под водой целых десять минут, а это немало, — взглянув на часы, промолвил шевалье де Борда. — Конечно, эксперимент не слишком убедительный. Усовершенствуйте ваш аппарат, и мы снова придем посмотреть на вашу работу и оценить ее по заслугам. Не так ли, дорогие собратья?
Академики согласно закивали. Экспериментатор покачал головой и пробурчал:
— Ну и ладно, не убедительно, но я хоть сумел достать из этой грязищи коробку, в которую, вон, комиссар так и вцепился.
Николя извлек из нагрудного кармана несколько луидоров и протянул их испытателю.
— Комиссар очень вам признателен, — произнес он. — Пусть этот маленький вклад поможет вам усовершенствовать ваше изобретение.
Золото моментально исчезло в карманах, словно его и не было.
Распрощавшись с комиссией, сыщики сели в фиакр. Толпа, собравшаяся на мосту Руаяль, с недовольным ворчанием расступилась. Какая-то женщина, бросившись наперерез, вскочила на подножку и, ухватившись за ручку дверцы, прижалась к окошку перекошенным от злобы лицом с беззубым ртом.
— Спекулянты! — завопила она. — Все богатства принадлежат народу!
Плюнув на стекло, она соскочила с подножки и, ловко увернувшись от кнута кучера, растворилась в толпе.
— Какая муха ее укусила? — воскликнул Николя.
— Во всем, что от него скрывают, народ немедленно видит зло, — ответил инспектор. — Зрители видели, как мы что-то достали из реки. А слухи разлетаются в считанные секунды.
— Кажется, даже воздух успел пропитаться ненавистью.
— О! — насмешливо воскликнул Бурдо, — эта ненависть живет в народе уже несколько веков.
Он приготовился развить мысль дальше, но передумал. Не в первый раз Николя замечал у своего помощника приступы горькой иронии, вызванной недовольством существующими порядками. Разумеется, низкое происхождение и трагическая судьба отца, ставшего жертвой королевских забав (он был смертельно ранен кабаном во время охоты) способствовали его привычке критиковать не только язвы общества, но и причины, их порождающие, в определении которых он часто бывал солидарен с последним парижским нищим. Временами Николя чувствовал, как в его помощнике закипает ярость, и со страхом думал, что будет, если она когда-нибудь прорвется наружу.
— Почему они назвали нас спекулянтами? — спросил Николя.
— Вы же знаете, ходят слухи, что король пополняет свой сундук, спекулируя зерном.
Николя вспомнил об опасениях, высказанных ему мэтром Вашоном.
— Неужели вы верите подобным слухам?
Бурдо покачал головой, словно изумляясь его наивности.
ebooksa