— Мне кажется вполне резонным, — смиренно начал Николя, — обратиться сначала к декану Гильдии. Убежден, господин декан сочтет подобный демарш как похвальным, так и должным и необходимым для служителя короля.
— Оставьте, господин медоуст, ваши расшаркивания. Поверьте, я прекрасно обойдусь без деканского титула. Это вопрос выживания; они следят за мной. К счастью, у меня есть кошки, и они меня защищают. Ах, как бы мне хотелось вновь вернуть то время, когда мы с Ноблекуром каждый вечер бегали к девицам…
Про себя Николя пообещал непременно передать своему старшему другу сие высказывание.
— Тифен… Гм! Разгильдяй, каких мало, ни к чему не способный, а главное, не способный к труду в нашей почтенной Гильдии. Есть основания полагать, что правила нарушили. Так как ему нет еще двадцати пяти, ему пришлось получать специальное королевское разрешение, что весьма непросто. Вдобавок он не проработал положенных пяти лет клерком у нотариуса. А ежели хотите узнать о жизни и нравах сего субъекта, предлагаю вам обойти бордели и игорные дома нашего города: думаю, тамошние сводни, маклерши и прочие прохвосты расскажут вам много интересного. Особенно в заведениях, где процветает гонорея! Не говоря уж о тех домах, где играют в фараон! О! Хорош нотариус, искушенный в карточных играх! Честно говоря, он не делает ничего, и, похоже, добивался этой должности исключительно ради развлечения.
Огромный кот, серый и пушистый, с упоением терзал носок сапога Николя; к счастью, носок надежно защищал толстый слой высохшей грязи.
— Мои собратья доверяют мне, — продолжал мэтр Бонтан, — и я позволю себе сказать…
Меховой клубок изогнулся и приблизился к Николя.
— …позволю сказать, что деньги, необходимые для покупки должности, поступили от весьма высокопоставленной особы, пожелавшей иметь у себя под рукой нотариуса; похоже, своим возвышением Тифен обязан именно этой особе. Полноценные экю, образовавшиеся поистине чудесным образом, доставили в запечатанных мешках государственного казначейства.
— Так вы предполагаете, что…
— Ничего. Я ничего не говорил, ничему не удивляюсь, ничего не предполагаю. Таковы времена. Вы меня понимаете. Надеюсь, понимаете с полуслова. Забудьте меня и уходите, мне пора кормить моих детей обедом.
Вошел слуга, держа в руках огромное блюдо с разнообразными кусками мяса. Начались гвалт, визг и потасовки. Поклонившись, Николя удалился, не став более ни о чем расспрашивать. Уже сидя в экипаже, он пришел к выводу, что эта встреча всего лишь подтвердила предчувствия как его собственные, так и Бурдо. Должность, приобретенная темными путями, в обход принятых правил, являлась залогом верности мэтра Тифена и его готовности к любым компромиссам. Поэтому допрос нотариуса сейчас вряд ли даст желаемые результаты. Прежде следует показать рукописное завещание знатоку, дабы тот сличил почерк завещания с почерком Жюли де Ластерье и определил, подлинное оно или нет, или хотя бы намекнул на возможность подделки. А после имеет смысл установить за новоиспеченным нотариусом постоянное наблюдение и изучить маршруты его следования, дабы обнаружить того, кто стоит за ним. Тогда Тифена можно допрашивать, и, возможно, они сумеют вытянуть из него правду.
Николя прибыл в Шатле в надежде найти там инспектора и поручить ему заняться Тифеном. Глядя на усталую и расстроенную физиономию комиссара, Бурдо, выслушав приказание, посоветовал ему немедленно отправиться на улицу Монмартр. Возбуждение, охватившее утром Николя, прошло, уступив место усталости и потребности поспать; сказывались отголоски английского вояжа.
Как только Николя вошел в дом Ноблекура, как прибывшая из Вожирара Катрина сразу заметила, что от усталости он едва держится на ногах. Увидев, что господин де Ноблекур намеревается подробно расспросить Николя о его встрече с «человеком с кошками», достойная матрона попросила его отложить разговор, и старый магистрат удовлетворился кратким ответом, что его рекомендательное письмо достигло цели. В полусне Николя добрался до своей комнаты и рухнул на кровать: на колокольне церкви Сент-Эсташ пробило четыре часа пополудни.
Он задыхался: огромный черный кот ожесточенно царапал ему грудь. Когда же, сверкая зелеными, с золотыми искрами, глазами, которые, как он был уверен, уже у кого-то видел, котяра заговорил с ним человеческим голосом, он в ужасе закричал, хотя понимал, что его никто не слышит. Страх нарастал, урчащая речь кота становилась все более грозной, но он перестал понимать ее, и только дергался, пытаясь высвободиться из кошачьих лап. Внезапно пелена спала, он икнул, закашлялся, открыл глаза и увидел перед собой добродушное лицо Бурдо.
— Наконец-то, господин комиссар изволили пробудиться! Я уже отчаялся докричаться до вас.
— Никак не могу проснуться, — зевая, ответил Николя.
— Черт возьми, мне бы столько спать! С четырех часов дня вчерашнего дня до девяти утра дня сегодняшнего, семнадцать часов кряду! Надеюсь, вы хорошо отдохнули?
— Отлично, — заявил Николя, спрыгивая с кровати. — Я принял вас за кота.
И, оставив изумленного друга размышлять над значением брошенной ему фразы, он помчался приводить себя в порядок. Вскоре он присоединился к Бурдо, который в ожидании пил кофе вместе с Марион. Николя, предпочитавший горячий шоколад, в очередной раз отметил, что кофе завоевал все слои общества: его полюбили и рыбные торговки, и герцогини. Торопясь, Бурдо обжегся, и Марион посоветовала ему взять чашку с собой в карету, чтобы спокойно допить ее по дороге.
— Кофе хорош, когда его варят дома, — произнес Бурдо, усаживаясь в фиакр.
ebooksa