— Я не верю ничему, я подчиняюсь и действую. Разве вы не читали «Королевский альманах» за 1774 год?
— Я никогда не читаю этот альманах, — ответил Николя, — а использую его как справочники, когда надо найти чье-либо имя, должность или адрес.
— Зато другие его читают. Так что, возможно, вас и удивит, если я скажу вам, что на 523-й странице упоминается некий Демирвало, управитель зернохранилищ, принадлежащих королю…
— Ну, и в чем тут зло? — раздраженно фыркнул Николя. — Это наверняка какая-нибудь должность, связанная с финансами. Одному Господу известно, сколько их у нас развелось!
— С финансами! Вот именно! Вы попали в точку. И неважно, продает он зерно от имени короля или от имени правительства: каждый понял сообщение по-своему, как ему показалось правильным; новость вспыхнула, словно фитиль, и искры, брызнувшие во все стороны, долетели до всех этажей общества. В королевстве смеются, тем более что…
— …что?
— …что приказано арестовать оставшиеся в продаже экземпляры, наложить штраф на типографию, а лавку книготорговца закрыть до проведения более тщательного расследования. Создается впечатление, что все эти нелепости совершаются по чьему-то злому умыслу, дабы народ убедился в продажности властей, а Альманах 1774 года стал редким изданием, за которым уже охотятся коллекционеры, готовые приобрести его по цене в сотню раз больше, нежели он стоил до конфискации. Об этом даже распевают куплеты:
Вот почему, господин комиссар, слуги короля, коими являемся и мы с вами, заслужили почетную привилегию пробуждать гнев нашего доброго народа.
Николя в задумчивости поглаживал оловянную шкатулку, довольно тяжелую, несмотря на небольшие размеры. Брошенная с высоты моста, она камнем упала в воду. На что она натолкнулась, почему открылась, и куда подевалось ее содержимое? Скорее всего, она ударилась о камень на дне реки. Бурдо часто мыслил в одном с ним направлении, и они одновременно либо приходили к единому выводу, либо ставили одни и те же вопросы. Вот и сейчас инспектор спросил:
— Полагаете, это ящик для драгоценностей? Тогда где же драгоценности?
— Мне кажется, во время нашего обыска в комнате Жюли они кучей лежали на комоде. Я даже обратил на это ваше внимание.
— Действительно, припоминаю. И что вы по этому поводу думаете?
— Что в шкатулку положили что-то другое. Некую вещь, компрометирующую меня, потому что, по утверждению анонима, это я бросил шкатулку в реку. Однако шкатулка открылась, вещь выпала и теперь покоится на дне, зарывшись в ил; возможно, ее отнесло течением.
Бурдо повернулся к Николя.
— Вам, случайно, ничего не приходит в голову, какая это вещь?
— Зачем играть в загадки? Это меня не касается. Пусть объясняет тот, кто клевещет на меня. Тайный враг продолжает меня преследовать, но наветы и бездоказательные обвинения не должны вводить нас в заблуждение. Согласно уголовному законодательству мы обязаны идти от фактов к намерениям, а не наоборот. Мой враг начал повторяться; так и хочется сказать ему: «Сударь, вы злоупотребляете».
Мудреный ответ Николя напоминал попытку скрыть свои истинные мысли, но Бурдо сделал вид, что удовлетворен им. На самом деле комиссара неотступно преследовала некая идея, терзавшая его ум, но не позволявшая сформулировать ее. Словно обезумевшая птица, она металась у него в голове, и ему оставалось только надеяться, что в нужный момент он сумеет ее поймать.
В Шатле его ждал сюрприз: в коридоре старинной крепости вышагивал Семакгюс, на ходу беседуя с папашей Мари, с трудом следившим за его перемещениями.
— Я рад, что не пропустил вас. У меня для вас потрясающие новости.
Он взглянул на часы.
ebooksa