Казаки-разбойники

Папа пожал плечами.

– Во всяком случае, ничего такого в моей памяти не отложилось, – признался он. – Твоя мама уже лежала в роддоме, ее положили чуть раньше срока, мы созванивались каждый день, у нее был с собой мобильный, у меня еще не было, поэтому она звонила либо домой, либо мне на работу. Мы разговаривали где-то в полдень, а потом Варя позвонила уже около часа ночи и сказала, что ты родилась. Думаю, если что-то и обращало на себя внимание, то тебе стоит спросить у нее. Вы же теперь общаетесь?

Яна неопределенно кивнула. Месяц назад мама внезапно снова объявилась в ее жизни после почти десяти лет молчания. Они провели вместе несколько дней, мама звала ее с собой в Москву, но Яна отказалась. После Москвы мама уехала домой в Чехию, и больше они не виделись и даже не созванивались. Пару раз переписывались в мессенджере. Едва ли это можно назвать общением, но как минимум расспросить про день, а точнее, про ночь своего рождения Яна вполне может.

Впереди показался дом, во дворе которого стригла кусты Элиза, и обоим пришлось прекратить разговор, чтобы не пугать ее. Папа въехал во двор и успел спросить только:

– Эти украшения… где они?

А Яна почему-то испугалась вопроса. Сама не могла сказать, почему солгала в ответ:

– В моей квартире в городе.

Папа нахмурился, но ничего больше не сказал, заглушил мотор и вышел из машины, а Яна еще несколько минут сидела внутри, невидящим взглядом уставившись в окно. Личность убийцы имеет отношение к тому, что Никита и Яна получили один дар на двоих. Демон к этому тоже причастен. А маг причастен к демону. И как, черт возьми, найти то общее, что связывает их троих? Не может ли случиться так, что демон помогает магу? Что, если, отдав Яне украшения, маг все равно не потерял связи с демоном, и тот исполняет его желания? А Яна хранит украшения дома…

От этой мысли холодок пробежал по ее позвоночнику, и Яна поторопилась оказаться на жаре улицы.

Глава 8

Высадив Лосева и Воронова, Никита сразу же отправился домой. На этот день у него были обширные планы, никак не включающие в себя повторный визит к отцу в клинику, поэтому ему не терпелось вернуться к собственному расследованию. Едва только двери лифта открылись, он услышал нервное дерганье ручки двери и короткие ругательства: кажется, у Леры заел замок и она никак не могла попасть в квартиру. В другое время Никита, быть может, и подождал бы у лифта, пока она не войдет к себе, чтобы не встречаться с ней, но сейчас соседке требовалась помощь, и он не мог отказать. Да и потом, кто знает, сколько ему придется стоять у лифта в ином случае?

– Ты опять сломала замок? – поинтересовался Никита, заходя в общий коридор.

Лера зыркнула на него через плечо.

– Этот замок – наш ровесник, тебе ли не знать, что в таком возрасте уже все время что-то ломается, – поддела она.

Никита не удержался от смешка, подошел к ней, забирая ключ, который Лера ему с удовольствием уступила.

– Как продвигается расследование? – поинтересовалась она, и Никита услышал в ее голосе не праздное любопытство, а затаенную обиду за то, что в этот раз ее практически оставили за бортом.

– Выяснили парочку интересных деталей, – ответил он. – Если хочешь, можешь позвать меня вечером на чашку кофе, расскажу подробности.

Он давал ей право самой решать, отодвигать ли в очередной раз установленную границу, и увидел на Лерином лице мучительные сомнения. Но оказалось, совсем не те, о которых Никита думал.

– У меня вечером свидание, – наконец призналась она и, видя, что он ничего больше спрашивать не планирует, добавила сама: – Даже не спросишь, с кем?

– Не знаю, имею ли я еще на это право, – пожал плечами Никита.