За спиной у Москалева послышались шаги, он оглянулся. Это был старый рыбак. Рыбак подошел, присел рядом. Попросил:
— Дай сигаретку. Люблю корейские сигареты.
Какие конкретно сигареты курил командир группы танковозов, старик определил по запаху. Москалев молча протянул ему пачку, старик выбил из нее две сигареты. Одну приспособил за ухом — пусть будет заначка, вторую сунул в губы.
Острым взглядом прощупал пустынную улицу — ничего живого на ней вроде бы не было, даже куры не бегали из одного палисадника в другой, — затем неожиданно вывернул из бушлата банку местных рыбных консервов. Сайра. Когда консервы попадали на стол свежими, их можно было с языком проглотить, а вот просроченные… тут смотря какая банка попадется. Раз на раз не получалось. Старик затянулся сигаретой, густым клубом выбил дым из ноздрей и, с силой взмахнув рукой, пустил банку по ровной улице, напоминающей проселочную дорогу, до каменистой плотности укатанную колесами машин и телег.
Банка с глухим стуком покатилась по улице, и в ту же секунду к ней с высоты ринулась здоровая голенастая ворона, на ходу придавила банку одной лапой, погасила скорость. Сделала это умело, с профессиональной ловкостью. Остановив банку, ворона в следующий миг поставила ее на-попа.
Москалев, с большим удивлением смотревший на это представление, готов был под присягой подтвердить, что непростой финт этот ворона совершила сознательно, ловкость ее была отрепетирована, и, если птицу попросить, чтобы она повторила финт, ворона с не меньшим мастерством исполнит его и от внимания к ней даже будет довольна.
— Ну и ну, — с изумлением проговорил Москалев.
— Это еще не все, — сказал рыбак, загадочно похмыкал себе в кулак. — Смотри дальше.
Ворона тем временем примерилась к банке, отступила от нее на шаг и вдруг со всего маху всадила свой клюв (надо полагать, не уступающий по прочности металлу банки) в верхнее дно стоявшей на-попа железной посудины. С первого удара ничего не вышло, банка не поддалась, да и не должна была она поддаться…
Но ворона знала, что делала. Снова отступила от банки и деловито примерилась, резко откинула голову назад и решительно всадила клюв в металлическую оболочку. На этот раз банка не выдержала, прогнулась, лопнула и из нее выплеснулась вкусная струя жирного сайрового соуса.
Ворона с наслаждением, будто машина, которую давно не смазывали маслом, всосала в себя сразу половину варева, наполнявшего банку, прохрюкала что-то довольно и вновь включила насос — это было понятно по булькающему жидкому звуку, исходящему от нее.
Выходит, клюв у шикотанских ворон был прочнее многих металлов, раз они с такой легкостью могут проломить прочную консервную упаковку.
Ворона высосала из банки не только вкусную жидкость, но и мягкие, хорошо проваренные в цеху кусочки сайры, — в общем, расправилась с консервом очень скоро и улетела, удовлетворенная угощением, довольно раскорячив на лету сильные, с колючими когтями лапы.
— Интересно, интересно, — потрясенно проговорил Геннадий и пожал старому рыбаку руку, — как в сказках Пушкина.
В общем, много чего интересного подкидывала Геннадию жизнь морская, включавшая в себя и жизнь на суше, многое приходило сейчас на память и помогало ему выжить.
А выжить было очень трудно.
Помогало еще и то, что он был в молодости военным моряком, прошел ту школу, которую моряки торгового или, скажем, танкерного флота никогда не проходят, нет у них такой потребности и, соответственно, ни "научной", ни "практической" базы, варятся они в кастрюле, накрытой крышкой, в благоприятных условиях и почти всегда бывают довольны своей жизнью.
Вечернее солнце было тяжелым, неестественно красным, океан был расцвечен длинными дорожками, словно решеткой для поджаривания мяса. Решетка с полосками перекладин была гигантской, кусок мяса мог поместиться на эту телегу очень большой, размером с гору.
После предупреждения полиции Геннадий старался реже бывать на берегу, перестал даже заниматься "вольной охотой за чинариками", все время проводил на ланче — добивал для Луиса вторую шхуну, работал без перерывов и все мечтал: а вдруг удастся выйти на ней в океан на промысел? Все могло быть, в том числе и это.
В тот вечер его что-то потянуло на берег, раз потянуло — значит, была причина… С собою он взял клок газеты, зажигалку, на берегу отыскал несколько чина-рей, слепил вполне приличную самокрутку. Пеликан приковылял следом, покряхтел по-стариковски, уселся на землю рядом со скамейкой.
ebooksa