– Индикаторы реальности показывали, что это была реальность, – произнёс Александр Андрианович. Гаврилыч возразил:
– Индикаторы реальности могут ошибиться, если погружение в игровой процесс было очень глубоким. Здесь, похоже, именно тот случай. Я, правда, не знаю, что может такое обеспечить, возможно, какая-то новая, даже не приставка, а установка имитирующая реальность. Скорее всего, Таволич участвовала в её испытаниях.
– Такие вещи надо запретить! – возмущенно заявила Гравви и пояснила, почему так считает: – Это почти реальность! Убийства, кровь! Нет, это надо обязательно запретить! Немедленно написать об этом в высший педагогический совет! Эти дельцы от игровой индустрии перешли всякие границы, такая игра калечит психику! Я не понимаю, как после этого Алиса осталась нормальной и не спятила!
– Некоторые отклонения от стандартного стереотипа у Таволич есть, это вы должны признать! – добавил Пал Гаврилыч.
– Это не игра! – подал голос Чен Ши. – Это реальные события! Остров Саллас-Фалл, там у одной из воюющих сторон была секретная лаборатория! Там разрабатывалось биологическое и генетическое оружие!
– Война? Последняя война? Последняя война на планете? Но это же было пятьсот лет назад! Эта война была на Земле! – удивился Александр Андрианович и добавил, обращаясь к Чену: – Вы об этом мне не говорили, когда мы обнаружили эту запись.
– Мы не просматривали её полностью, решив, что это лучше сделать с коллегами, – возразил Чен Ши. Чуть прикрыв глаза, он начал рассказывать: – На острове Саллас-Фалл, во время войны у файтов, о их государстве постарались полностью стереть всякую память, была секретная лаборатория. Там была моя прапрапрабабушка, ребёнком была. Но не несмышлёнышем. Она понимала, для чего её привезли на этот остров и что с нею будет, она готова была умереть. Но их спасли, всех, кто ещё был жив. Спасла женщина с огненно-рыжими волосами. Она осталась на острове, чтоб остальные смогли уйти. Когда лодки со спасёнными уходили от острова, женщина сняла капюшон своего костюма и её огненные волосы рассыпались по плечам. Откуда я это знаю? Рассказ об этом, ставший легендой, передаётся в моей семье из поколение в поколение.
– Алиса? – задумчиво произнёс Александр Андрианович. – Откуда она может всё это знать? Не просто знать, помнить! Да ещё так ярко! Если это правда, а не верить вам, Чен, у меня нет причин, а то, как спасся тот, кто сохранил эти воспоминания, непонятно. Ведь там все погибли! Да и не упоминалось ни разу ни имя, ни фамилия этой женщины. Женщины! Мы же это ясно видели! А Таволич девочка! Как это всё можно сложить?
– Меня волнует совсем другое, – произнесла Гравви, поджав губы, – всё, что мы видели, как ясно из этой записи, неважно игра это или реальные воспоминания, не вызывает у Алисы неприятия. А там смерть, кровь! Убийства! Не взгляд на них со стороны, а она сама это делает! А она выбрала специальность – педагогика, то есть работа с детьми! Как она может работать с детьми… Вы меня поняли! Кроме того, Таволич сейчас сопровождает младшую группу! О её нездоровых наклонностях надо немедленно поставить в известность высший педагогический совет, ведь по их рекомендации она направлена к нам. Сейчас я сомневаюсь, место ли этой девочке в нашем детском доме! Её должны были направить в специализированное учреждение, в специальную школу!
– Но у неё же нет в ментограмме зубца… – попыталась заступится за Алису мак Луви, Джоан Гравви не дала ей договорить:
– Скорее всего, проглядели или неправильно сделали! Наш долг – информировать высший педагогический совет о том, что мы узнали, а они пусть там разбираются!
Глава четвёртая. Прошлое, пятьсот лет назад. Диверсантка
Что-то булькало, хлюпало и чавкало, название этому звуку Алиса затруднялась подобрать. К тому же ужасно болела голова, и не только она, болело всё тело! Алиса пошевелила руками, резкой боли, возникающей при переломе или проникающем ранении, не было, а была какая-то тягучая, такая, которая возникает после больших физических нагрузок. Но эта боль была многократно сильнее! Как могла возникнуть такая боль? Она не была похожа на привычную боль при ранении или возникшую при сдавливании. Темнота вокруг была признаком того, что та пещера, где Алиса отстреливалась от файтов, давая возможность своим бойцам заминировать лабораторию, отрезана от внешнего мира, то есть – завалена. Очевидно, после взрыва зарядов лаборатория и коридор обрушились, а сейчас Алиса находилась в уцелевшей части бункера. Почему эта часть подземелья устояла? Потому что эта часть лаборатории была вырублена прямо в скале. Алиса попыталась встать на четвереньки, ожидая, что её спина упрётся в камень, но этого не произошло. Она села, достала фонарик и включила его. Как ни странно, он работал, хотя почему он не должен работать? Алиса поёжилась и постаралась отодвинуться от потока жидкости, лившегося на неё тоненькой струйкой. Мало того, что что-то текло сверху, так оно ещё и собралось на полу в большую и глубокую лужу, в которой женщина всё это время лежала! Алиса поморщилась, вспомнила те прозрачные ёмкости, в которых плавали результаты экспериментов местных «врачей». Но эти емкости были намного дальше – в глубине этого зала-пещеры, да и наклон пола был в ту сторону. Алиса понюхала мокрую руку и снова поморщилась – запах был не то что неприятный, какой-то очень уж медицинский! Эта жидкость не только облила женщину, но и попала на её раны, явно и в кровь попала! Алиса выругалась, звук собственного голоса её успокоил. Если голос есть, значит, ещё не всё пропало, по крайней мере, она соображает и может говорить! Осмотрев себя, женщина заметила одну странность – те раны, что были от пуль противника, а она точно помнила, что в неё несколько раз попали, не болели! Болело всё тело, но не раны! Алиса повернула голову следом за лучом фонарика и, увидев трещину в скале, направилась к ней. Подойдя (в полный рост идти не получалось, двигаться пришлось на четвереньках), женщина принюхалась – из трещины чуть заметно пахло морем! Совершенно ясно – этот лаз ведёт наружу! А вот можно ли им воспользоваться? Алиса с сожалением посмотрела на эту щель, слишком узкая, чтоб женщина её комплекции смогла тут пролезть! Но надежда умирает последней и попытка не пытка, Алиса усмехнулась, вспомнив эти банальные истины. Чтоб протиснуться в эту узкую трещину, необходимо избавиться от всего лишнего, хотя что может быть лишнего в обтягивающем комбинезоне для подводного плавания? Разве что сам комбинезон, но он не помешает попытаться застрять в этой каменной щели. Но это уже не комбинезон, а свободно свисающие с тела лохмотья! Лохмотья не лохмотья, но ткань прочная, если за что-то зацепится, то… Алиса произнесла это вслух, избавляясь от остатков комбинезона. С собой женщина решила взять только нож, даже фонарик оставила – куда там светить в этой узкой норе? А рука будет занята, ведь надо же держать фонарик! А куда ползти? Это и так ясно – навстречу тому слабому запаху моря. Алиса, втянув как можно больше и так впалый живот, решительно полезла в эту узкую щель в скале.
К удивлению Алисы, она довольно легко смогла ползти по этому лазу. Но всё же в нескольких местах кожу с живота и спины содрала. Метров через пятнадцать эта узкая трещина вывела Алису к солнцу и ветру. Женщина зажмурилась и вдохнула такой сладкий воздух полной грудью, но счастливо смеяться, как на её месте поступил бы кто-то другой, Алиса не стала. Она даже на ноги не поднялась, а осталась лежать. Женщина осторожно подползла к краю скалы и посмотрела вниз. Там, у самого берега, стояло с десяток катеров, а на берегу копошились люди как в чёрной форме, так и в гражданской одежде. Человек форме что-то говорил остальным, почтительно его слушавшим, видно, это был не только командир военных, но и начальник штатских. Алиса прислушалась, хоть до говорившего было далеко, женщина разбирала каждое слово, почему так, Алиса не стала задумываться, сейчас не это важно! Главное, что она слышит, о чём там говорят! А язык файтов она знала в совершенстве.
– Вот господа, – говорил военный, – лаборатория не просто была захвачена, но ещё и взорвана! Очень грамотно взорвана! Так что, господа, если диверсанты не вывезли всё оттуда, то гарантированно уничтожили! Посмотрите туда, – военный указал в сторону Алисы, и она быстро спрятала голову, но слышать, что говорят внизу, не перестала. А военный продолжал: – Видите, скала просела и вся в трещинах, а это значит, что в пещере-лаборатории всё раздавило камнем! Разбирать завал от входа бесполезно – слишком долго добираться до лаборатории. Если кто-то желает убедиться в том, что я прав, может подняться наверх и попытаться проникнуть в глубь скалы по трещинам, но это вряд ли получится, трещины там очень узкие. Завтра, с утра, можете попробовать поискать широкую. Но предупреждаю, господа, больше чем два дня, мой отряд здесь находиться не будет. Как показала практика, даже удалённость от театра военных действий – не гарантия от подобной диверсии! В данном случае погоня за секретностью, господа, сыграла с вами злую шутку! А учитывая, что с момента нападения на лабораторию прошло больше месяца, навряд ли кто-то там выжил, даже если во время нападения он смог отсидеться в каком-нибудь отдалённом помещении. Но это вряд ли, повторюсь – здесь работали профессионалы, а подобных промахов они не допускают. Там никто не уцелел!
– Но, бригаденфанер, исследования имели очень важное значение, они были на контроле у самого… – кого самого возразивший военному гражданский не сказал, но, видно, это была очень важная шишка. После мгновения почтительного молчания гражданский, указав на потрескавшуюся скалу, продолжал: – Последний отчёт, сделанный как раз перед этим печальным событием, свидетельствует, что работы были близки к завершению! Секретность должна была быть обеспечена статусом обычной экспериментальной лаборатории, где работают с человеческим материалом, ставят опыты…
– Обычная лаборатория, где работают с человеческим материалом – ставят опыты над детьми, – прошептала Алиса, военный как будто её услышал и попенял гражданскому:
– Ваш обычный статус и привлёк внимание противника. Вы же знаете их щепетильность. Там каким-то образом узнали, что подопытные в этой лаборатории дети. Цель операции по разгрому вашей сверхсекретной лаборатории они не скрывают – спасение детей! Кинокадры результатов ваших обеспечивающих секретность экспериментов демонстрируются не только во всех массмедиа стран противостоящей нам коалиции, но и в нейтральных! Эти чистоплюи организовали нападение для спасения детей, заодно и уничтожили результаты всех ваших сверхсекретных исследований!
– Но как они узнали, что… – начал гражданский (с военным говорил он один, остальные молчали), но сказать ему не дал бригаденфанер:
– Видно, слишком уж прикрывались и не учли, что наш противник способен на такую операцию только ради спасения малолетних сопляков. А вы слишком уж малолеток для своих опытов собрали, вот и пожинаете теперь плоды!