— О чем же?
— О войне и о том, как ее заканчивать. Она ведь стала внезапно крайне неудобна и невыгодна Парижу.
— Среди прочего. Мы обсуждали послевоенный мир. Как он будет устроен. И я доносил до Петена, что мы не можем допустить, чтобы Ливония и Финляндия были хотя бы нейтральны. Для нас это вопрос национальных интересов. Именно по этой причине они войдут в состав Союза.
— Санкт-Петербург? Речь идет об угрозе вашей старой столице?
— Да, но не только. Там и морские дела, и угроза целому региону, и логистические проблемы… целый ворох разного рода стратегических вопросов.
— Понятно. И к чему вы мне это говорите?
— К тому, что Россия и Турция не вчера познакомились. Мы воевали столетиями. И хорошо за это время друг друга изучили. Как мне кажется — в таких долгих противостояниях и рождается настоящая дружба.
— Да, пожалуй. Но я равно не понимаю намека.
— Я хочу вам сказать, что ни я лично, ни Союз воевать с Турцией не стремится, но…
— Но?
— Но нам стало известно о ваших переговорах с французами и англичанами. Вы думаете я почему вам про направленные микрофоны говорил? Вот потому и говорил. Стенограммы ваших переговоров я читал. И это вынудил нас поднять старый вопрос, который впервые озвучивала еще Екатерина II Великая. А в некоем духовном смысле — аж Зоя Палеолог.
— Проливы?
— Ну Зоя не их имела в виду, она мыслила возрождением Византии, но да. Для нас геополитическим вопросом являются проливы. И мы не можем позволить даже нейтралитета.
— Национальные интересы?
— Они самые.
— И какое отношение проливы имеют к вашим национальным интересам? — холодно спросил Ататюрк. — Там ведь почти что не проживает русских. Да и христиан мало. Что вы там забыли?
— Проливы — это ключ к Черному морю. Тот, кто их контролирует — управляет доступом в эту акваторию. Если контроль в руках врагов — мы оказываемся в нем заперты. В то время как враг всегда может подвести свои или иные враждебные нам корабли. Помните, как в Крымскую войну? Оно нам надо? Думаю, что если бы вы поставили себя на наше место, то тоже не восторгались такими перспективами. Если же контроль нейтрален, то это еще хуже, ибо он не предсказуем. Мы не понимаем к чему готовиться. Приготовления к войне могут подтолкнуть вас в объятия врагов из опасения за себя. А погружение в сугубо мирные дела, в состоянии сделать тоже самое, только уже опираясь на алчность и определенные амбиции.
— Я могу вам поклясться, что Турция не собирается воевать против вас.
— Вы уже ведете переговоры. — улыбнулся Фрунзе. — Впрочем, вам я верю. Лично вам. И допускаю, что вы их ведете, чтобы поморочить голову французам и англичанам. Но я слишком хорошо знаю историю и понимаю — мы с вами не вечны. Надежного наследника у вас нет. А вы — смертны. Более того — внезапно смертны. Съели яда и все. Бывало же уже у вас так, не так ли? И как мне поступать? Пенять вашему сменщику на ваши благие желания? Это смешно. Особенно если вас специально отравят для приведения к власти откровенно антисоветского лидера. Кроме того, мне не хочется держать на Черном море значимый флот. Это дорого. И в общем-то бесполезно. Так что, указанный мною геополитический вопрос встает ребром.
— Значит Россия вновь возвращается к вопросу завоевания проливов?
ebooksa