Шум ветра

— Ты тоже заставлял бы ее жить с тобой и угрожал бы тем, что бросишься под поезд?

— Мне по-человечески жалко Федора. Никуда он, конечно, не бросится, ничего такого не сделает. Однако мне жаль его. Вы пырнули ему ножом в спину.

— Неправда, — сказал Иван. — Мы ничего не скрывали от него. Надя позвонила ему утром и все рассказала.

— Налейте мне водки, — сказал Дима. — Я чувствую себя идиотом. Вы все мои друзья, все хотите быть правыми, а я не могу всех оправдать.

Надя налила большую рюмку водки. Дима сам взял ее со стола, выпил, взял огурец, бросил в рот, захрустел. Надя посмотрела на него и засмеялась. Бросилась к Димке, приласкалась.

— Милый мой Димочка! Ну не сердись. Я очень счастлива, все будет правильно, честное слово.

— Налей еще, — сказал он Наде. — И ему тоже. Выпьем, Иван.

Они молча выпили, не чокаясь, хмуро сидели друг против друга.

Катя поглядывала на Надю и одобрительно кивала ей головой.

— А все-таки в этом есть какая-то подлость, — упрямо сказал Дима, — Я тебя застрелил бы. Честное слово.

— Ну, перестань хорохориться, Дима, — примирительным тоном сказала Катя. — Надо же в конце концов считаться и с чувствами. Надо уважать любовь.

— Любовь! — иронически повторил Дмитрий Евгеньевич. — А кто может объяснить, почему ее не было вчера? А завтра она тоже может исчезнуть, и вы будете кричать, что ее нет? Любовь, любовь! С ней надо обращаться осторожнее, чем с огнем в пороховом складе. И вообще я, кажется, поступил непедагогично, что взял тебя с собой. — Это он сказал Кате, как бы в ответ на ее реплику. — Ты сразу все поняла и полностью присоединилась к ним. А я, извините, не понял. Честно скажу, хоть обижайтесь, хоть нет — для меня это загадка. И прежде всего ты, Иван. Приехал за тысячи километров, ни слова не говорил, молчал, хмурился и вдруг налетел как коршун.

— Замолчи! Иначе мы поссоримся. Это настолько серьезно, что ты не представляешь. Ты знаешь, что у меня здесь? — Иван сильно ударил себя в грудь, замолчал. Посмотрел другу в глаза, положил ему на плечо руку. — Поверь мне, Дима. Это уже случилось, и ничего с ним нельзя сделать. Это как атомное облучение, лекарства против этого нет. И я рад и счастлив. И Надя тоже.

Всем было видно, как по деревьям, стоявшим под окном, скользнул яркий свет автомобильных фар. Приехала Надина тетя Александра Степановна. У порога ее встретила Варвара, пыталась что-то объяснить. Снизу донесся грубый голос Александры Степановны.

— Молчи! Без тебя разберусь.

Она стала шумно подниматься по лестнице, так нажимая на ступеньки, что, казалось, покачивалась и скрипела вся дача.

Все молча переглядывались и ждали появления тетушки. Иван смотрел на Надю с таким выражением, будто хотел сказать: «Ничего, не бойся, выдюжим». Надя мужественно повернулась к дверям. Ее поза и выражение лица говорили о готовности выдержать и это надвигающееся сражение.

Дверь распахнулась без стука, и грозная, сердитая тетя вошла в комнату. Она была рассержена. Лицо ее пылало, ноздри раздулись, глаза сверкали гневом. Мгновенно окинула взглядом всех, остановилась против Нади. Не допускающим возражения тоном сказала:

— Я желаю поговорить с тобой наедине, Надежда. Прикажи всем удалиться.

— Это мои друзья, тетя, — спокойно ответила Надя. — Можно говорить при них.