Женщина в синем халате вернулась назад, подошла вплотную, склонилась к девушке, внимательно посмотрела в глаза:
— Да ты того, дочка, испугалась? Знобит тебя? Она добрым взглядом смотрела на девушку, участливо кивала головой.
— Поверь мне, милая, я двадцать семь лет работала нянечкой в акушерском отделении, по глазам научилась определять эту бабью болезнь. Ты же беременная, доченька. Вот тебе мое честное слово.
Катя еще больше смутилась и покраснела.
— Что вы такое плетете? Кто вас просит?
— Эх, милая. Думаешь, люди глупее тебя, не увидят? И что ты боишься? Это же святое дело для женщины — родить дитя. Счастье великое, а ты убиваешься.
Катя схватила за руку незнакомую женщину, стараясь владеть собой, тихо спросила:
— Помогите мне найти врача. Не хочу я ребенка. Не могу, не имею права. У него не будет отца.
Женщина подсела к девушке, погладила ее дрожащие плечи, прижала к своему большому телу.
— Не торопись, милая, успокойся. Нельзя сгоряча. Подумай как следует, все пройдет, все на свои места станет.
— Скажите, пожалуйста, как мне найти врача? — твердила девушка. — Я заплачу, у меня есть деньги.
Женщина с укором покачала головой.
— Глупая ты, бестолковая. Не об деньгах думай, в жизни есть подороже вещи. Себя искалечишь и душу живую погубишь. Здешняя ты или приезжая?
— Никого у меня тут нет, чужая я.
— Куда ехать-то хотела?
— Не знаю. Ничего я не знаю. Не хотите помочь, я и без вас найду больницу.
Катюша отстранила женщину, поднялась со скамейки. Потянулась за чемоданом.
— Постой! — остановила ее женщина. — Не дури. Твоя обида сейчас тебя куда хочешь толкнет, хоть в омут глубокий, хоть в петлю или под колеса на рельсы. Совладать с собой надо да подумать, может, и горя-то никакого нет. Женщине самой природой определено рожать детей. За это благодарят, а не казнят, как ты думаешь.
— Пусть другие рожают, а я не хочу. Всю жизнь мучиться, врать про отца, изображать его честным человеком, когда он мерзавец.
Женщина взяла ее под руку, осторожно повела.