Свободный

Бутылка коньяка, к которой я прикладывался после “убийства” Семёна, дожидалась меня на своём месте. Налив себе целый стакан, принялся пить. Залпом, как это делают в фильмах или как умеют бывалые алкоголики у меня не получилось. Потому пришлось растянуть на несколько подходов. Янтарная жидкость подействовала незамедлительно. Я повеселел, всё стало проще, безобидней. Проживут, справятся. Они у меня сильные. А я в свою очередь постараюсь вернуться как можно быстрей. Не два года, а год. Может даже пол. Мотивация у меня будь здоров! Так что, прорвёмся!

Успокоив себя таким образом, отправился спать. И в этот раз Морфей не заставил себя ждать.

Следующий день пролетел как один миг. Утро, весёлый завтрак, сборы, поездка в лес. Катания на снегокате с горки, валянья в снегу. Визги, крики, смех. Дорога назад. Кафе, пирожное, молочные коктейли, и домой. Дневной сон, игры, ужин и вот уже снова Сашка лежит в кроватке, а я сижу рядышком и читаю ей книжку.

И жили они долго и счастливо.

Я закрыл книгу.

Вот и всё. Моя последняя сказка для дочери прочитана.

– Папа, а давай завтла пло Незнайку?

Я отвернулся и уставился в другую сторону, делая вид, что чем-то заинтересовался на её столе и не услышал вопроса. Только бы сдержаться, только бы не пустить слезу…

– Папа, слысись? – позвала она.

До боли сжал кулаки, проглотил подступивший к горлу ком.

– Что милая? – спросил я, не оборачиваясь.

– Плочитаесь завтла пло Незнайку?

– Посмотрим.

Я резко повернулся, обнял её, прижал к себе.

– Я тебя люблю. И всегда буду любить. Запомни это.

– Холосё. Я тосе тебя люблю, папа.

Из детской я вышел абсолютно потерянным и с покрасневшими глазами. Но сдержаться– сдержался, и Сашка ничего не заметила. Первым делом ринулся в ванную. На моё счастье, Юля на встречу не попалась. Долго умывался, плескал ледяную воду в лицо, тёр шею. Помогло.

Когда привёл себя в порядок, подкатил к жене с намерением повторить вчерашний вечер – посидеть, обнявшись, посмотреть фильм или просто поболтать о том о сём. Может, заняться любовью. Но Юля, сославшись на усталость и ранний подъём (завтра понедельник), отказалась и, чмокнув меня в щёку и пожелав спокойной ночи, ушла спать.

На город опускалась ночь, окна домов гасли одно за другим, на небе зажигались тусклые звёзды. Я сидел за столом и пытался сочинить прощальное письмо. Получалось плохо, слова не шли, но я не сдавался. Исчеркав с десяток листов, всё-таки сподобился выжать из себя нечто подходящее.

Поставив точку, перечитал вымученный текст, тяжело вздохнул. Подумав, схватил ручку и дописал: