Солнечная ночь

— Потом ты наплюешь на все, на самого себя, на весь мир... И станешь ты другим...

— Кем?

— Мною, Дурсуном... Ты найдешь себе место, вот так, вроде меня, и станешь в кофейной гуще искать что-то несуществующее... И будешь ты, как я, человек-ничто...

Дурсун замолчал, и я понял, что он сказал все. Передо мною сидел человек — нет, не человек, а существо, созданное когда-то из глины богом и из-за одного яблока покинутое им в этом бескрайнем мире.

— Ложь! — сказал я.

— Что ложь? — спросил Дурсуи и посмотрел на меня отсутствующим взглядом.

— Все, что ты тут наговорил.

— Я ничего не сказал.

— Ты сказал, что па свете нет ничего, ради чего стоило бы умереть, — ни дружбы, ни любви...

— Я ничего не сказал. Я лишь погадал. В мире существует все — любовь и дружба, жизнь и смерть, счастье и радость. Больше я ничего не говорил.

— У меня есть друг, который никогда, слышишь, никогда не наплюет мне в душу!

— Ты еще ребенок, — улыбнулся Дурсун.

— Ничего подобного!

— Молокосос!

— Неправда!

— Я же предупреждал тебя, что скажу неправду.

— Нет, ты сказал правду!

— Чем же ты недоволен?

— Ты не веришь ни во что на свете. Во что верить мне?

— Подумай и реши. Мир полон святынь.