— Были такие головорезы в турецкой армии. По-современному, спецназ, — очень увесисто звучит слово «спецназ».
Парни проникаются.
— Я тоже хочу! — Заявляет Вася.
— Проявишь себя — будешь, — заверяю его. — Только учтите, что прямой перевод означает «бешеные». Именно так вы и должны драться. Беспощадно и жестоко, невзирая на собственные раны.
Не сразу, но близко к этому они и стали драться. Под влиянием моих подбадривающих воплей, поддержанных всей командой. Исход был предопределён, чо уж тут. Арену окружали мы, и болели мы, разумеется, за своих. А центровые номер отбывали. Дрались без огонька, которого у наших хоть отбавляй.
— А чо так? — С фальшивым участием спрашиваю последнего, оставшегося в строю. По общепринятым правилам проливший кровь прекращает схватку. С нашей стороны Андрюшке разбили губу, двоим центровым — кому что, у оставшегося наливается фингал. Башибузук Андрюха рвётся в бой, но правила есть правила.
Спрашиваю, потому как последний поднимает руки. Признаёт поражение.
— Сразу с двоими? — Хмурится центровой. — Сам бы попробовал…
— Я пробовал, — ухмыляюсь едко и гадко, мои воины издевательски хохочут.
Центровые понуро удаляются, а мы вольно раскидываемся на отвоёванной территории. Одного старшего с помощником отсылаю на другую сторону дороги. Оттуда хорошо просматривается прилегающий со стороны центра участок.
— А чего мы ждём? — Спрашивает кто-то. Я лежу, жую травинку и жмурюсь на яркое небо.
— Как чего? — Отвечаю с нескрываемой ленью. — Чо нам эти трое? Только для развлечения. Ща они соберутся, мы их всех скопом и положим. Чо нам, по всему селу их отлавливать?
Кое-кто хохотнул, а я внимательно анализирую эти хохотки. Неуверенность чувствуется. Это нормально. Но есть у меня в кармане пара козырей. Один — это я сам. Как грится, стадо баранов победит стаю львов, если баранами командует лев, а львами — баран. Чем я не лев? А у центровых командира совсем нет. Так что они обречены. Тем более, что есть ещё один козырь.
Акт 3. Школа. Эпизод № 1. Встреча с друзьями
— А дальше? — Димон издаёт чуть ли не стон вожделения, когда буквально на минуту прерываю повествование о своих приключениях.
Димон Ерохин ярче всех глазами блестит. Зина сверкает очами не так ярко, но сидит замершая, как статуя. Мы на песочнице, присесть там можно, пока в нас росту метр плюс кепка. Катя на мой рассказ фыркает, но ушки держит настороже, особенно при упоминании Алиски.
Кир длинные речи воспринимать пока не способен, играет с Обормотом. Ну, как играет… оба весело бегают туда-сюда и орут. Обормот иногда втыкается умильной мордой в кого-нибудь из нас, получает очередную дозу поглаживаний и почёсываний и снова уносится за Кирюшкой.
Вчера вечером приехал домой. И вот сидим третий час после того, как минут пять-десять орали, обнимались, скакали в полном восторге от встречи. Кто знает Зину, не поверит, что она скакала вместе со всеми. Ну и зря. Скакала… немножко. Больше мы вокруг неё. Но что совершенно удивительно, Зина улыбалась. Очень интересная у неё улыбка, кроме того, что это редчайшее явление. Будто что-то могучее и стихийное прорывает слой многолетнего льда.
И первым делом спросил друзей, все ли научились плавать. Все подтвердили, только Катя как-то неуверенно. Ежу понятно, в солёной воде легче. Еще Ерохин и без того умел. Смотрит сейчас умоляющими глазами, ну, давай продолжение!
— Слушайте. Слушайте внимательно и не говорите, что не слышали…