Обслуживали молоденькие и симпатичные официантки. Одна, подкладывая на тарелку Валерию Дайнеко, будто невзначай потёрлась бедром. Музыкант что-то сказал, девушка нагнулась, ближе ухом к его губам, и обрадовано кивнула. Наверняка речь шла не о добавке супа.
К технарям подошла фемина попроще.
— Какие ещё пожелания есть у наших мальчиков?
Егор промолчал, Демин не смог бы усидеть с закрытым ртом даже под расстрелом.
— А какие есть предложения? Огласите весь список, пожалуйста.
Чисто внешне фемина была намного выше минимального уровня, на который при случае согласился бы Егор. Но слишком злоупотребила духами. Такую раз обнять — запах не выветрится за все гастроли. Да и во время этого дела, если до него дойдёт, от ароматического изобилия заплохеет. Дёмин, кстати, тоже ограничился болтовнёй.
Заседали всего час, на завтра было назначено четыре концерта. Песняры практически без помех проникли в холодный автобус «ЛАЗ», пара милиционеров легко оттолкнула поклонниц и поклонников, стоически дежуривших на морозе в ожидании кумиров. Егор заметил, что у многих в руках виднелись конверты пластинок и шариковые ручки, люди действительно просто хотели автографов, а не секс-удовольствий. Всё же в 1982 году публика в основном адекватная, «крик птицы» за кулисами скорее относится к области исключений, правда — частых исключений.
В номере гостиницы Дёмин сказал без околичностей:
— Хочешь трахаться — веди любую. В коридоре точно будут рассекать. Только учти: в восемь-тридцать поедем на завтрак, потом сразу же репетиция. По окончании четвёртого концерта музыканты отдыхают, мы убираем аппаратуру и грузим в МАЗ. Если думаешь кувыркаться, реши для себя, хватит ли сил.
Учитывая очень умеренную занятость во время самого выступления, можно было бы и рискнуть. Но он не стал. И не пожалел. Утром, когда по комнатам пробежал Мисевич, изображавший будильник, Егор представил, как обувает кеды и несётся на утреннюю пробежку… После чего понял — бежать не сможет даже мысленно.
К концу следующего дня вдруг понял, что самое сложное на гастролях. Однообразие. Это зрители, не видевшие «Песняров» несколько лет, а многие — никогда, воспринимали каждый концерт как что-то новое и на ура. Музыканты играли одну и ту же программу. Шесть раз за двое суток! И Мулявин с Мисевичем зорко смотрели, не дай Бог кто-то расслабится. Каждый концерт обязаны выкладываться на все сто, и никак иначе.
В перерыве между второй и третьей серией в гримёрку забрёл обкомовский чин. Тоном, не терпящим возражений, он потребовал сфотографироваться возле ДК для газеты «Северный рабочий», непременно — в концертных костюмах.
Вышли на мороз.
Фотограф расставил их и умолял не скручиваться и не съёживаться, а счастливо улыбаться на фоне афиши с огромными Мулявиным, Кашепаровым, Дайнеко и почему-то покинувшим ансамбль Борткевичем. Наверно, расписывавший полотно художник взял за образец какое-то старое фото.
Этот же парень прибежал поздно вечером, когда грузили колонки в фуру, и протянул пачку листков, пачкающихся типографской краской, из завтрашнего выпуска газеты.
— Бери себе, — хмыкнул Медведко. — У нас такого добра… А у тебя — первый раз.
— Один раз — не пидарас, — плоско пошутил другой песняровский пролетарий.
Сунув газету в карман, Егор пошлёпал в ДК по полутёмным коридорам в тусклом свете дежурных лампочек. Обнаружил свёрнутый, но неупакованный шнур. Открыл наугад один из кофров, чтоб засунуть провод внутрь, и обнаружил, что тот плотно набит пластинками.
Стало интересно. Достал одну, как и ожидалось — «Песняры». Это был третий альбом, песни «Явар і каліна», «Пацалунак», «Па воду ішла» и другие. На конверте красовались росписи музыкантов, поднимавшие цену экземпляра до десяти рублей.
Он прислушался, поблизости никого. Быстро разобрал сумку с принадлежностями, перегрузил в неё диски, извлечённое из сумки запихал в тот кофр.
ebooksa