— Мама имеет в виду, что я должна ехать с ней немедленно. И писать заявление на перевод на заочное либо брать академку.
Егор спокойно доел второе, сдерживая эмоции.
— Дорогая, поставь, будь любезна, чай. Вам же обеим, дорогие дамы, скажу вот что. Настя на распутье. Вы поступаете по отношению к ней несправедливо, но она понимает, в любом случае — вы её мать. Как-то вам нужно налаживать отношения. Но остаться она хочет со мной и самой решать как жить дальше, без вашего нажима. Милая, твой выбор.
Она поставила чайник на плиту и села, подперев щёчку веснушчатым кулачком, обожая такую позу в задумчивости.
— Вот вы сидите передо мной двое, близкие мне люди. Папы и сестры рядом нет, и ладно, ещё бы и они душу рвали. Вот. Мама говорит в тоне ультиматума. Егор, ты вроде мягко стелешь, а фактически ставишь условие: или я с тобой, или с мамой. Не возражай! Зачем вы со мной так?
— Доченька… — Екатерина Вацлавовна протянула к ней руку, та отпрянула.
— Не обвиняй меня в том, Настя, чего я не делал, у меня хватает реальных злодейств. Любая проблема решается, если подойти к ней с умом. Предлагаю компромисс. «Песняры» едут в месячный тур по Украине, я отказывался, но могу присоединиться. До 1 апреля вернусь, надо диплом сдать. Настя, останься до конца недели. А потом отпрашивайся на филфаке под любым соусом и давай — в Гродно, пробуй наладить отношения в семье. Вам же, Екатерина Вацлавовна, если желаете задержаться в Минске, я сниму гостиницу.
— Месяц… Месяц?! — Настя обогнула стол и бросилась к Егору. Глаза наполнились слезами. — Я две недели без тебя едва вытерпела!
Она прижала его голову к своей маленькой груди, он обхватил её за талию. Даже у Вацлавовны хватило такта молчать и не вмешиваться.
— Мне обещали открытку на ВАЗ-2105, — признался он через пару минут. — Восьми тысяч на машину пока не накопил. Часть одолжу, но хотя бы половину заработать должен сам. Потом, если держаться за «Песняров», сделают письмо на ректора БГУ от Министерства культуры — освободить меня от сборов ради поездки в Мексику и Никарагуа. Лучше мир посмотрю и немного деньжат прикоплю, чем месить сапогами пыль задарма. Так и так — три месяца меня не будет.
— Когда «Песняры» уезжают?
Она взяла его за щёки и приподняла голову вверх, пристально вглядываясь в глаза.
— В воскресенье. Но если еду с ними, должен набрать Мулявина прямо сейчас. А в четверг я приглашаю тебя во Дворец спорта, мы даём концерт. Даже я на сцене покажусь — в роли мебели с гитарой.
— Я остаюсь. И на четверг, и до воскресенья. А потом на неделю в Гродно.
— Настя! — возмущённо воскликнула её мама. — Почему только неделя?
— Недели хватит. Больше — лишнее. Co za dużo, to niezdrowo!
«Слишком — не хорошо», перевёл для себя Егор, отметив, что польское произношение у Насти на голову выше, чем у Вацлавовны, изображающей эдакую рафинированную «пани Екатерину». Интересно, у себя в торге женщина также сыплет полонизмами или успокаивается и говорит по-русски?
— 8 марта — понедельник, — не сдавалась она. — Неужели не захочешь отметить 8 марта с мамой и сестрой?
— День роли не играет, — шепнул Егор. — Жаль, я сам хотел быть с тобой 8 марта.
— Главное, чтобы он не получился как это 23 февраля, — вздохнула Настя.
ebooksa