— Друзья! Для нас большая честь выступать в древнем Львове, в мире музыки он связан с именем Владимира Ивасюка, нашего товарища, коллеги, прекрасного человека и композитора, автора «Червоной руты».
— «Червону руту» давай! — донеслось из зала.
Голос кричавшего был настолько силён, что соперничал с усиленным через микрофон.
— С уважением к памяти Володи скажу, что нам он не доверил эту песню, а поступить против его воли совесть не велит, — выкрутился Мулявин. — Мы ещё споём произведения вашего земляка, а пока — наш ответ «Червоной руте». «Чырвоная ружа»!
— Музыка Владимира Мулявина, слова народные, — добавил Кашепаров.
Композиция в среднем темпе, в общем-то не характерная для «павольных спеваў» из основного репертуара «Песняров», была отлично встречена публикой.
Зал завёлся. Когда Мулявин в конце шесть раз повторял «Чырвоная Ружа», зал начал подпевать. Егор выделил зычный баритон того мужика, кто требовал «Червону руту». Замену зритель принял.
И только потом, на разогретый зал, «Песняры» запустили «У долі своя весна». Егор, раньше её не слышавший, не мог взять в толк, отчего сыр-бор. Песня прозвучала мило и при этом настолько простенько в музыкальном отношении, что казалась исполненной каким-нибудь вокально-инструментальным ансамблем областного Дома культуры. Из этого материала можно было выжать намного больше! Странно, что чутьё изменило Мулявину[25].
Но — ничего. По выражению из будущего, пипл хавал. Аплодировали долго, даже вставали.
— А представь, как хлопали бы, если б Мулявин крикнул в микрофон «слава Бандере», — съехидничал Андрей.
Потом сыграли «Расскажи мне, отец» Ивасюка, спели по-русски.
Публика как-то посерьёзнела. У людей постарше выступила влага на глазах. Народ, замученный до почечных колик парадным официозом, умел отличать идущее от сердца от написанного по разнарядке композиторами-многостаночниками Хренникова.
Ивасюк не был членом Союза композиторов СССР. Мулявин в то время — тоже.
В перерыве, за минуту до окончания последней песни отделения, Егор побежал в буфет прикупить коньяк «Три звёздочки» Закарпатского завода. Возвращаясь, увидел оживление около продавца пластинок с автографами. Бизнес тронулся с мёртвой точки.
Рядом стояла девчушка, сжимавшая «Гусляра», лет шестнадцать-семнадцать на вид.
— Здесь купили? — спросил он и вдруг обратил внимание, что конверт чистый, без поддельных росчерков.
— Ні. У місті, — сообразив, что к ней обратились по-русски, тут же поправилась: — В городе покупала. Здесь дорого, десять карбованцев просят.
— И правда, дорого. Спекулянты проклятые. Хочешь, подпишу? Но я в записи «Гусляра» не участвовал, играю только во втором отделении, в «Весёлых нищих».
— Вы — песняр? — тёмно-карие глаза расширились от удивления.
— Да! И вот доказательство, несу за кулисы, — он продемонстрировал бутылку коньяка вместо мандата. — Всех не обещаю, но… Давай так. Кашепаров подпишет точно. И ещё — кого перехвачу на бегу.
ebooksa