— Да ведь ты… ты… Стёпка! — вдруг вскрикнул Корецкий, как будто очнувшись, наконец.
— Тс… не смей называть меня так!..
— Стёпка Тропинин!..
— Не смей, говорят тебе! Я приказывал тебе звать меня Поддубный… я для тебя Поддубный и есмь…
— Да, да, Поддубный… Но как же ты здесь?
— По щучьему веленью, по моему прошенью…
— Ты, значит, знаком с Ершом?..
— Знаком.
— И с Пыжом?
— Тоже…
— Хорошо. Теперь понимаю…
— Понимаешь ли?
— Всё отлично. Всё могу понять, всё, — повторил несколько раз Корецкий, а сам всё-таки на всякий случай потрогал стол, пощупал свои коленки и оперся на лавку, на которой сидел, чтобы окончательно удостовериться, что не спит.
— Ну, если можешь понимать, так слушай, что я тебе скажу! — сказал ему барон.
— Слушаю.
— Ты мне опять нужен…
— Опять? Что значит — опять?
— А то, что если раз начато, так нужно кончать…
— Да ведь уж кончено… Совсем кончено… Всё…
— Кончено, да не совсем…