— А разве он не спас меня? Да и она сама разве не ухаживала за мною…
— Вы почём это знаете?
— У меня были проблески сознания, и в один из них я, как во сне, видел её лицо…
— Вы не ошибаетесь? Может, это действительно был сон?
— О, нет, — уверенно сказал Урвич, — я отлично помню, вот как вас вижу теперь…
— А как она, на ваш взгляд, красива?
Урвич густо вдруг покраснел.
— Лучше её не видывал никого никогда!..
И оба они задумались…
XXXVIII
Разговаривая, Урвич с доктором давно уже вышли из лодки и, вступив на берег, гуляли по твёрдой земле.
Урвич, восхищённый до восторга в душе своей, испытывал и чисто физическое удовольствие, которое всегда невольно чувствуешь, ступая на берег после более или менее продолжительного плавания.
Почва была неровная, и ноги, успевшие привыкнуть к гладким доскам палубы, спотыкаясь, повиновались плохо, но скоро обошлись, и самые неровности стали приятны, потому что служили признаком, что внизу земля, к которой у каждого человека инстинктивная привязанность.
Берег был каменистый и потому не сливался с морем песчаной отмелью, тянущейся в далёкое и пустынное пространство.
Растительность начиналась довольно близко от воды, росли деревья, кустарник и трава. За деревьями очень скоро скрылось море, и Урвич с доктором скоро зашли в перелесок, если не совсем в лес.
В этом лесу были как будто протоптанные тропинки и ясно обозначенные прогалинки, что очень удивило Урвича, потому что доктор говорил ему, что остров необитаем.
Иногда заходили они в чащу, так что ветви деревьев смыкались над их головами.
Доктор шёл смело, видимо, нисколько не боясь заблудиться, и был в этом лесу, как дома.
Урвичу несколько раз приходила в голову мысль, а как они выберутся отсюда?
Они столько сделали поворотов, что Урвич решительно не знал, в которой стороне море, и будь он один, наверное бы не вышел не только к тому месту, где ждала их шлюпка, но и вообще к берегу.