Поехал я в Ростов, как и планировал, в среду. Нас еще на прошлой неделе предупредили, что в этот день будет только два первых урока. А вторая смена вообще не учится, во им свезло! В школе должны были состоятся городские методические объединения учителей предметников.
Вот сразу после второго урока я и рванул на железнодорожный вокзал, боясь опоздать на десятичасовую электричку. Но добрался вовремя и опасаясь, что мне мелкому в разгар учебного дня могут не продать билет в кассе, купил его в автомате. Третья зона — сорок копеек. Как раз два двугривенника[64].
В это время, вагоны электропоезда оказались пустоваты. Я долго подыскивал себе комфортное место, чтобы и не дуло из окна и от печки не поджаривало. За окном до Батайска ничего интересного не было, заснеженные поля и посадки. А сортировочная станция Батайска была очень похожа на сортировку Октябрьской железной дороги, в районе родной мне ВЧДр-5[65]. Прям на воспоминания потянуло и до боли захотелось в родной Ленинград. Так, за воспоминаниями и до Ростова-на-Дону доехали. Более или менее пришел в себя под грохот колес электропоезда на мосту через замерзший Дон.
Почтовые ящики обнаружились на стене перед входом в здание пригородного железнодорожного вокзала. Один ящик был классического синего цвета, а второй, красного. Ага, синий это межгород, а красный — внутригородской. Вот в него письмо и кинул. Ну, всё что мог сделать для поимки этого маньяка — я сделал.
Ростова-на-Дону я не знал от слова совсем. Готовясь к поездке, пришлось изучать город с помощью карты-схемы города, которая нашлась в «Атласе Ростовской области». Судя по ней, мне нужно было перейти через реку Темерник, пересечь улицу Сиверса, и первое же строение слева по проспекту Энгельса и было нужной мне бумажной фабрикой.
Проходную я нашел без труда, и магазин готовой продукции оказался там же. Но вот дальше всё пошло не по плану. Продавать мне обои продавцы наотрез отказались.
— Мальчик, это тебе не детский мир, — заявила мне продавщица. — Приходи с взрослыми и покупай.
— Почему? Я же не водку с сигаретами покупаю, а бумажные изделия, — не сдавался я.
— Тебе же по русски сказали — мал ещё.
Я понуро поплёлся на выход. Нет, конечно можно было и поспорить, и права покачать. Вполне возможно мне бы и продали нужное, но быстрее всего пришел бы дюжий дядька с проходной и за шиворот выставил на улицу. А то еще и милицию вызвали бы. Нужно мне это?
Я медленно брёл вниз по улице, когда глаза внезапно зацепили знакомое лицо. Ба, да это же тот мужик с пляжа. Который помог мне во время солнечного удара и бумажную шляпу научил делать. Как же его звали? Сергей? Игорь? Точно, Игорь! Игорь Алексеевич, врач и младший научный сотрудник. Тем временем, мужчина поравнялся со мной, скользнул по мне рассеянным взглядом и поспешил дальше.
— Здравствуйте, Игорь Алексеевич! — громко выкрикнул я ему в спину.
Спина вздрогнула, мужчина остановился и обернулся ко мне.
— Гм. Здравствуй, — ответно поздоровался он. — Мы знакомы?
— Да. Я — Женя, из Азова. Ну, помните? Пляж, рыжий, солнечный удар.
— А, точно. Не узнал, богатым будешь. Извини, я очень тороплюсь. — он развернулся ко мне спиной и собрался уйти.
— Подождите! — выкрикнул я. — Мне нужна ваша помощь. Всего десять минут.
— Что у тебя случилось? — вновь обернулся он, досадливо посмотрев на наручные часы.
Я кратко описал свою проблему в магазине. Мужик искренни удивился поведению работников торговли, но тем не менее согласился помочь.
Ему без вопросов продали нужные мне четыре рулона обоев по два рубля за каждый и бумажный пакет с фасованным клеем КМЦ[66]. Затем он помог обернуть купленные рулоны прихваченными мной газетами и увязать шпагатом для переноски. И только выйдя на улицу со мной, ещё раз посмотрел на часы и грустно сказал: