Арена

Дождь настойчивее и грубее застучал по навесу.

Из сеней вышла женщина. Она удивленно посмотрела на незнакомца. Локшин почувствовал: нужно что-то сказать.

— Скажите, дача Рудаковых далеко? — И на всякий случай вынул из кармана клочок бумаги, на котором она карандашом нацарапала адрес.

Бумажка склеилась, и буквы расползлись и посинели.

— Да нет, рукой подать. Ночью-то подморозит, кажется. Пора уж. А ты целый день не мог позаботиться о деревьях. Что будет, если кусты прихватит морозом?

— Ничего. Без осенних заморозков и сирень не цветет…

Локшин закурил папиросу.

— Так вот, пойдете прямо, через три дачи — ихняя.

Локшину почему-то захотелось вот так стоять под навесом, вслушиваться в чьи-то разговоры, быть рядом с чьей-то жизнью. Он почувствовал, что продрог, устал, что снова какая-то пустота овладевает им.

Стоять так уже неловко. Он попрощался и пошел.

Опять мимо дач, и опять по грязи… Каждый шаг как-то глухо отзывался в нем.

Локшин ни о чем не думал. Он шел, слегка ссутулясь и равномерно размахивая руками. Может, прошел уже дачу?..

«Кукушк… — опять усмехнулся Локшин. — Кажется, здесь».

Калитка открыта, но света нет. Темный глянец окон назойливо лезет в глаза. Локшин замедлил шаги. Ему стало страшно.

«А что, если действительно девчонка там?»

На мгновение ему показалось это невероятным. Вспомнились глаза девчонки — испуганные, умоляющие и счастливые. Для нее это была, наверное, не шутка.

Он решил подойти к стеклянной террасе посмотреть. Какие-то кусты цеплялись за пальто, мешая подойти. Локшин взглянул на террасу. Никого. Обошел дом, заглядывая в окна. В глубине души Локшин уже посмеивался над собой.

Но вот он как будто видит ее, слышит шум ее шагов… Рванулся к двери, дверь открыта.

«Нет, тут что-то не так. Не могут же бросить дачу открытой!»

Локшин прошел террасу, вошел в комнату и в нерешительности остановился.