Рамана Махарши и путь самопознания

— Я есть жизнь в этом теле, но не тело само по себе.

Тогда Шри Бхагаван разъяснил ему:

— До сих пор вы серьезно считали себя телом, считали себя имеющим определенную форму. Это первичное неведение, коренная причина всех беспокойств. Пока вы от него не избавились, пока не познали свою бесформенную природу, будет простым педантизмом спор о Боге, — имеет Он форму или бесформен, правильно ли почитать Бога в форме идола, когда Он на самом деле не имеет формы. До тех пор, пока не осознано бесформенное Я, Атман, человек не может искренне почитать бесформенного Бога.

Иногда ответы посетителям были краткими и загадочными, иногда полными и разъясняющими, но всегда приспособленными к уровню спрашивающего и всегда изумительно подходящими. Однажды пришел обнаженный факир и сидел почти неделю неподвижно с вытянутой вверх правой рукой. Сам он внутрь Холла не заходил, но прислал вопрос: "Что меня ждет в будущем?"

"Скажите ему, что его будущее будет таким, каково настоящее", — последовал ответ. Махарши не только порицал такую заинтересованность в будущем, но и напоминал, что нынешняя активность, искренняя или нет, творит его будущее состояние.

Один посетитель выказал знание, перечисляя различные пути, которые предписывались разными учителями, и цитируя философов Запада. "Один говорит одно, другой — другое, — заключил он. — Кто прав? Какому пути должен я следовать?"

Шри Бхагаван оставался безмолвным, но тот настаивал на вопросе: "Пожалуйста, скажите мне, какому пути я должен следовать?"

Когда Шри Бхагаван поднялся, чтобы оставить Холл, то кратко ответил: "Идите путем, которым пришли".

Посетитель пожаловался преданным, что ответ оказался бесполезным, и они указали его более глубокий смысл: единственный Путь — идти обратно к своему Источнику, возвратиться туда, откуда пришел. В то же время это был как раз тот ответ, какого спрашивающий заслуживал.

Сундареш Айяр, почитатель, который уже упоминался, прослышал об ожидаемом переводе по службе в другой город и пожаловался на горе: "Сорок лет я был с Бхагаваном, а сейчас меня должны отправить отсюда. Что мне делать вдали от Бхагавана?"

— Сколько вы были с Бхагаваном? — последовал к нему вопрос.

— Сорок лет.

Тогда, повернувшись к преданным, Шри Бхагаван сказал:

— Здесь сидит человек, сорок лет слушавший мои наставления, который сейчас говорит, что может оказаться где-то вдали от Бхагавана!

Таким образом он привлек внимание к своему всеобщему Присутствию. Тем не менее перевод Сундареша Айяра был отменен.

Год за годом маленький Холл оставался центром для преданных и фокусом всех тех почитателей во всем мире, кто не мог физически здесь присутствовать. Поверхностному наблюдателю могло показаться, что происходит немногое, но в действительности активность была громадная.

Со временем заведенный порядок жизни изменился мало. С постепенным ослаблением физического состояния Бхагавана стало больше шаблона, больше ограничений. До тех пор пока не начала сказываться болезненность возраста, не было установленных часов прихода к нему. Шри Бхагаван был доступен все время, днем и ночью. Даже на время сна он не закрывал двери Холла, чтобы каждый, кто в нем нуждался, мог войти. Он сам часто беседовал с группой почитателей далеко за полночь. Некоторые из них, подобно Сундарешу Айяру, были семейными людьми и назавтра их ждала работа, но они обнаруживали, что после ночи, проведенной со Шри Бхагаваном, не чувствуется усталости, вызванной отсутствием сна.

В круге текучей каждодневной жизни Ашрама присутствовали порядок и пунктуальность, ибо они составляли часть того принятия условий жизни, которому Шри Бхагаван служил примером и которое предписывал. Поэтому все содержалось чистым, аккуратным и на своем надлежащем месте.

Было время, когда он очень часто вставал в три-четыре часа утра и проводил час-два за чисткой и разрезанием овощей или приготовлением тарелок из листьев (до того как в Ашраме стали специально выращивать листья банана — класть на них пищу).

Здесь, как и во всем, почитатели собирались вокруг и помогали — ради удовольствия быть рядом с ним. Иногда Шри Бхагаван участвовал и в действительном приготовлении пищи. Он давал предписания не выбрасывать корки от овощей, а отдавать их скоту. Ничто не должно было тратиться попусту. Однажды он обнаружил, что, несмотря на его инструкции, очистки выбрасываются, и больше никогда не присоединялся к работам на кухне.