Рамана Махарши и путь самопознания

Вплоть до последних нескольких лет обезьяны еще подходили к окну рядом с кушеткой Шри Бхагавана и заглядывали через прутья решетки. Иногда можно было видеть обезьян-матерей с детенышами, прыгающими к решетке, чтобы показать малышей Бхагавану, как это делали человеческие матери. В качестве компромисса служителям разрешалось отгонять их, но сначала нужно было кинуть им банан.

Пока Шри Бхагаван не стал слишком немощен, он ходил на Гору каждое утро после семи и каждый вечер около пяти часов. Как-то вечером, вместо обычной короткой прогулки, он пошел в Скандашрам. Когда он не вернулся к своему времени, одни почитатели пошли за ним на склон горы, другие собрались маленькими группами, обсуждая, куда Бхагаван ушел, что это значит и что теперь делать, а остальные сидели в Холле, ожидая его. Пара обезьян подошла к двери Холла и, забыв свой страх людей, зашла вовнутрь и беспокойно смотрела на пустую кушетку.

После этого случая, за несколько лет до того, как люди утратили Шри Бхагавана на земле, дни обезьян в Ашраме подошли к концу. На площади перед Холлом были сооружены крыши из пальмовых листьев, что затруднило доступ обезьян к нему, а большинство из них было возвращено в джунгли или поймано муниципальными служащими и отправлено в Америку для участия в различных экспериментах[60].

С 1900 года, когда Шри Бхагаван впервые пришел жить на Гору, и до 1922 года, когда спустился к Ашраму у ее подножия, он был очень близок с обезьянами, Махарши внимательно следил за ними, с любовью и симпатией, которую джняни (Мудрец) имеет ко всем существам, и с той острой наблюдательностью, что была естественна для него. Он научился понимать их крики, узнал кодексы поведения и систему управления. Он обнаружил, что каждое племя имеет своего царя и признанный район, а если другое племя нарушит границы, то будет война. Но перед началом войны и заключением мира племена обменивались послами. Шри Бхагаван рассказывал посетителям, что обезьяны признавали его своим в их общине и принимали в споры как арбитра.

"Обезьяны, как правило, бойкотировали того из своей группы, о ком заботились люди, но для меня они делали исключение. К тому же, при недоразумениях и ссорах они приходили ко мне и я мирил их, расталкивая в разные стороны и таким образом прекращая ссору. Однажды старший член их группы избил молодую обезьяну и оставил без помощи около Ашрама. Малыш, хромая, пришел в Ашрам, в пещеру Вирупакша, и с тех пор мы его звали Нонди (Хромой). Когда его группа вернулась пять дней спустя, то увидела, что я забочусь о нем, но все-таки взяла обратно. С той поры они все обычно приходили получить какую-нибудь мелочь, которую можно было сберечь для них в Ашраме, а Нонди садился прямо мне на колени. Он был скрупулезно чистым едоком. Когда перед ним ставили лист-тарелку[61], наполненную рисом, он не разбрасывал с нее ни одного зернышка. Если же когда-либо это и случалось, то подбирал и съедал, прежде чем приниматься за содержимое тарелки.

Все-таки он был очень чувствителен. Однажды, по какой-то причине, Нонди выбросил немного пищи, и я отругал его… "Что! Почему ты зря тратишь еду?" Он тотчас же ударил меня по глазу, слегка повредив. В наказание ему не разрешили приходить ко мне и залезать на колени в течение нескольких дней, но малыш раболепствовал, горячо умоляя, и снова вернул свое счастливое место. Это был его второй проступок. А в первом случае я поднес к губам чашку горячего молока, чтобы подуть и остудить ему, но он пришел в раздражение и ударил меня по глазу. Здесь не было серьезного вреда, он сразу вернулся ко мне на колени и так ластился, словно хотел сказать: "Забудь и прости", — и поэтому был прощен".

Позднее Нонди стал вождем племени. Шри Бхагаван также рассказывал о другом вожде обезьян, который пошел на смелый шаг, объявив вне закона двух буйных самцов из своего племени. После этого племя стало беспокойным, и вождь покинул их, уйдя в джунгли на две недели. После возвращения он послал вызов на поединок недовольным и бунтовщикам, но за время двухнедельного тапаса (лишений) вождь стал таким сильным, что никто не отважился принять его вызов.

Как-то ранним утром сообщили, что какая-то обезьяна лежит, умирая, около Ашрама. Шри Бхагаван пошел посмотреть, и это оказался тот вождь. Его принесли к Ашраму и положили, еще поддерживающего себя, перед Шри Бхагаваном. Два изгнанных самца сидели на ближнем дереве, наблюдая. Шри Бхагаван передвинулся, и умирающая обезьяна инстинктивно укусила его ногу[62]. После этого вождь издал последний стон и умер. Обе наблюдавшие обезьяны прыгали вверх и вниз, стеная от горя. Тело похоронили с почестями, даваемыми санньясину: омовение в молоке, потом в воде, обмазывание священным пеплом; сверху положили новую ткань, оставив лицо незакрытым, и перед ним жгли камфору. Место для могилы было выбрано неподалеку от Ашрама, а на нее положили камень.

Рассказывают об одном странном случае благодарности обезьян. Однажды Шри Бхагаван вместе с группой почитателей шел вокруг Горы и около Пачайамман Койла они почувствовали голод и жажду. Немедленно стая обезьян взобралась на дикие фиговые деревья по обочине дороги и потрясла ветви, усыпав дорогу спелыми плодами, а затем убежала, не съев ни одного из них. И в то же самое время подошла группа женщин с глиняными кувшинами питьевой воды.

Среди всех преданных ему животных самое большое расположение Шри Бхагаван испытывал к корове Лакшми. Молодой телочкой вместе с матерью ее привел в Ашрам в 1926 году некто Аруначала Пиллай из Кумара-Мангалама близ Гудьятхама и подарил Шри Бхагавану. Тот не хотел принимать дар, так как в Ашраме не было жилья для коров. Однако Аруначала Пиллай наотрез отказался взять их обратно, а преданный, Раманатх Дикшитар, предложил последить за ними, и поэтому они остались. Дикшитар смотрел за их нуждами около трех месяцев, а потом оставил в городе у человека, державшего коров. Тот держал Лакшми с матерью около года, а затем однажды пришел на даршан к Шри Бхагавану и привел их с собой. Телочка оказалась непреодолимо стремящейся к Шри Бхагавану, она запомнила дорогу к Ашраму, потому что на следующий день возвратилась одна, и после этого приходила каждое утро и возвращалась в город только вечером. Позднее, уже живя в Ашраме, она все еще приходила к Шри Бхагавану, направляясь прямо к нему, не обращая внимания на кого-либо еще, и Шри Бхагаван всегда имел бананы или какие-нибудь другие лакомства для нее. Длительное время Лакшми подходила к Холлу ежедневно перед обедом, чтобы сопровождать его в столовую, и так пунктуально, что если он был занят чем-нибудь и сидел дольше этого часа, то смотрел на часы, когда она приходила, и обнаруживал, что уже пора.

Она принесла много телят и по крайней мере троих к дню рождения (Джаянти) Бхагавана. Когда в Ашраме был построен каменный коровник, то решили, что в день торжественного открытия первой должна войти в него Лакшми. Однако в нужный момент ее не могли найти — она лежала около Шри Бхагавана и не шевельнулась, пока он тоже не пошел. Таким образом, он вошел первым, а Лакшми — вслед за ним. Не только она была необычайно предана Шри Бхагавану, но Милость и доброта, которые он выказывал ей, были совершенно исключительными. В позднейшие годы в Ашраме имелось много коров и быков, но никто из них не вызвал такую привязанность и не извлек такую Милость. Потомки Лакшми и сейчас еще здесь.

17 июня 1948 года Лакшми заболела, и утром восемнадцатого стало ясно, что конец ее близок. В десять часов Шри Бхагаван подошел к ней. "Амма (Мама), — сказал он, — ты хочешь, чтобы я был около тебя?" Он сел рядом и взял голову Лакшми к себе на колени. Махарши пристально посмотрел ей в глаза и положил одну руку на ее голову, как бы давая дикшу (посвящение), а вторую — на сердце. Держа свою щеку рядом со щекой Лакшми, он ласкал ее. Убедившись в том, что сердце умирающей было чистым и свободным от всех васан (скрытых склонностей), полностью сосредоточенным на Бхагаване, он оставил ее и ушел в столовую обедать. Лакшми находилась в сознании до самого конца, ее глаза были спокойны. В одиннадцать тридцать она оставила тело совершенно мирно. Ее предали земле на территории Ашрама с полным похоронным ритуалом, рядом с могилами оленя, вороны и собаки, которых Шри Бхагаван также распорядился похоронить здесь. Над могилой был размещен прямоугольный камень с ее изображением в натуральную величину. На камне выгравировали эпитафию, написанную Шри Бхагаваном и утверждающую, что Лакшми достигла мукти (Освобождения)[63]. Дэвараджа Мудальяр спросил Бхагавана, сказано ли это в общепринятом смысле, так как выражение, что кто-то достиг самадхи, есть вежливый способ говорить о смерти, или это высказывание действительно имеет в виду мукти, и Шри Бхагаван ответил, что оно означает мукти.

Глава 12

ШРИ РАМАНАШРАМ

Когда в декабре 1922 года преданные последовали за Шри Бхагаваном вниз к могиле его матери у подножия Горы, для Ашрама здесь был только один сарай с соломенной крышей. С течением лет число обитателей росло, приходили пожертвования и были возведены постоянные помещения Ашрама — Холл, где сидел Шри Бхагаван, контора и книжный магазин, столовая и кухня, коровник, почта, аптека, комната для приезжих посетителей-мужчин (в действительности, не комната, а большая общая спальня для желающих остановиться в Ашраме на несколько дней), пара маленьких бунгало[64] для гостей, делавших более длительную стоянку, — все строения одноэтажные, побеленные снаружи в традиционной индийской манере.

Непосредственно к западу от Ашрама есть большой квадратной формы водоем с каменными ступенями, ведущими к воде со всех четырех сторон. К югу от Ашрама с востока на запад идет автобусная дорога из Тируваннамалая в Бангалор, которая к западу раздваивается и поворачивает обратно, чтобы окружить Гору. Человек, стоящий на дороге, смотря на север, видит деревянную арку, покрашенную в черное, с надписью "Шри Раманашрамам"[65], выполненную золотым тиснением. Ворот нет, просто открытый вход. Листья кокосовых пальм прикрывают здания Ашрама, а за ними, близкая, величественная, поднимается Гора.

Но был построен не только сам Ашрам. Через дорогу расположена гостиница для посещающих Ашрам раджей, подаренная махараджой[66] из Морви. Выросла колония бунгало и коттеджей, построенных почитателями, ведущими семейный образ жизни. Непосредственно к западу от Ашрама, между водоемом и Горой, садху создали колонию в Пелакотти, где жили в пещерах или в хижинах среди деревьев. В самом Ашраме люди более действовали, чем медитировали, служа в конторе, саду, книжном магазине, на кухне, в том или другом месте, полагая себя осчастливленными близостью к Шри Бхагавану, возможностью видеть его рядом, случайно быть замеченными, услышать от него слово.

Все это — строительство, планирование и обращение с деньгами — требовало какого-то руководства Ашрамом, так как Шри Бхагаван ничем подобным не занимался. Поэтому его брат, Ниранджнянананда Свами, стал сарвадхикари, или управителем, Ашрама. В жизни Ашрама возросло значение правил. Некоторые из них были утомительны для преданных, однако если кто-либо чувствовал соблазн протестовать или восставать, то позиция Шри Бхагавана сдерживала их, поскольку он подчинялся каждому правилу и поддерживал власть — не слишком энергично, возможно, просто из общего представления, что приказам следует повиноваться. В этом была многозначительность, как и во всем, что он делал.

Махарши предписывал путь, которым необходимо двигаться не в изоляции, но в условиях мира нынешней кали-юги, этого духовно темного века. И если он убеждал своих последователей вспоминать Атман, подчиняясь обстоятельствам, что могли и не быть подходящими, то сам показывал пример подчинения всем правилам Ашрама. Сверх того, Шри Бхагаван не одобрял людей, уходящих в сторону от Цели, ради которой они обратились к нему, чтобы заниматься диспутами об управлении. Он говорил: "Люди приходят к побуждению посетить Ашрам в поисках Избавления, а потом увлекаются политиками Ашрама и забывают, ради чего они пришли". Если такие вопросы представляли для них интерес, то им не было нужды приходить в Тируваннамалай.

Возникали случайные вспышки сопротивления и недовольства, и никто не может сказать, что они были в целом несправедливы по существу, но Шри Бхагаван не поддерживал их. Однажды группа почитателей — бизнесменов, адвокатов и учителей из Мадраса — приехала в специально арендованном автобусе требовать полного устранения руководства Ашрама и учреждения новой системы. Они столпились в Холле и сели перед Шри Бхагаваном. Махарши сидел в безмолвии, его лицо было суровым, отчужденным, твердым, как скала. Бунтовщики все больше смущались перед ним, переглядывались, передвигались, но никто не осмелился заговорить. В конце концов они покинули Холл и вернулись в Мадрас. Только тогда Шри Бхагавану сказали, какую цель они преследовали, и он ответил: "Я удивляюсь, зачем они пришли сюда. Они пришли исправлять себя или Ашрам?"