Варвар

Но самое плохое в этой ситуации… Мысль о том, что мне придётся жить здесь ещё неизвестно сколько, совсем не пугала. А должна бы.

Может, привыкла, а может просто смирилась. Я соглашалась со всем, кроме одной страшной догадки… Я же не могла влюбиться в Хаджиева? Нет. Не могла. Всего лишь привычка.

Вечером уложила сына спать и отправилась к Марату. Закончив эскиз, бросила его на небольшой журнальный столик, подошла к зеркалу. Бледновата. И мешки под глазами появились. Надо же… Нет, так не пойдёт. Нужно привести себя в порядок. И я, прихватив с собой комплект нового белья, зашла в ванную Марата. Здесь было слабое освещение, как он любит, и запах его витал. Терпкий, резкий, мужской. И такой притягательный.

Представила, как он сейчас возникнет за моей спиной из ниоткуда и властно притянет к своей груди. Одной рукой возьмёт меня за горло, скажет что-то грязное, а второй пройдется по животу вниз и в трусики. Там чуть надавит на клитор, войдёт двумя пальцами в уже влажное лоно и снова что-то шепнёт на ухо, чуть прикусит мочку и лизнёт шею. Беззвучно засмеётся тому, как я краснею, и рука с шеи сползёт на грудь.

Поймала себя на том, что повторяю эти движения, лишь когда почувствовала на своих пальцах влагу. Что я делаю?..

На какое-то мгновение устыдилась своих ласк, и щёки обожгло румянцем. Но как же приятно. Как дурманяще. Трогать себя там, как делает это Марат и понимать, что он также ощущает на своих пальцах мою влагу и чувствует запах секса, которым я пропитываюсь в его присутствии.

Оперлась о холодную кафельную стену, но она не остудила мой жар. Я начинала гореть изнутри, а ноги задрожали от желания. Запрокинув голову, надавила на клитор, как делал Хаджиев, чуть грубовато и дерзко, и тихо застонала.

— Марат… — медленно сползла по стене на пол и, прикусив губу так сильно, что ощутила во рту металлический вкус крови, задвигала пальцами.

Негромко вскрикнула, когда накрыло волной оргазма, а мышцы сковало от сумасшедшего наслаждения. В юности я играла с собой… Бывало, да. Но такого наслаждения не испытывала никогда.

Когда снова начала чувствовать своё тело, блаженно улыбнулась, открыла глаза и вскрикнула, встретившись с бешеным взглядом Хаджиева.

— Ой… Марат? Ты уже пришёл? — по-идиотски улыбалась ему, поднимаясь на ноги, но уже понимала, что всё… Он всё видел. Он видел, как я мастурбировала, повторяя его имя, и сейчас взгляд чёрных глаз направлен на мои влажные трусики.

Шагнул вперёд, я отступила назад. Он снова приблизился, неотрывно глядя туда, а я попятилась, но упёрлась в стену.

— Ты меня ослушалась, — голос хриплый, напряжённый. Словно ему трудно говорить. Гласные тянет, словно сдерживает себя…

— О чём ты? — сразу же стала перебирать в памяти все его запреты и условия, лишь бы думать о чём-нибудь другом, не о том, что только что он видел.

Как же стыдно. Ужасно стыдно.

— Я запретил тебе трогать себя, — прорычал уже у моего лица и, схватив за предплечья, набросился на мои губы. — Только я! Только я могу тебя трогать! — терзал мой рот так яростно, что мы стучались зубами, и не хватало воздуха. Отрывался на секунду, чтобы повторить, что только он может… И снова впивался озверелым поцелуем.

Отступил на полшага, резко поднял меня и, заставив обхватить его ногами, расстегнул ширинку брюк. Сдвинув мои мокрые трусики, вошёл точно выверенным движением, а я откинулась спиной на стену, рыча, как сумасшедшая самка.

Марат вбивался гневно, глубоко. Размазывал своими толчками меня по стене и смотрел в глаза. В них мрак, поглощающий нас обоих, в них мой страх и его злость. В них ласка его опасная и тайны, одному ему известные. В них погибель моей души и её воскрешение.

* * *

Марат не поверил своим ушам, когда услышал своё имя из её уст. Она кончала и звала его. Маленькая, развязная училка. Усмехнулся. Дааа… Это то, что он хотел увидеть. То, к чему стремился.

Но в то же время внутри всколыхнулось всё самое тёмное, что есть в нём. Никто не имеет права касаться её. Даже она сама.