Последствия

– Так долго. – мысли Лизаветы, размягчившиеся пребыванием в госпитале, не способны были успеть за скоростью Славы, но мужчина понимал даже её трясущиеся руки.

– Можно договорится и через неделю.

– Зачем тогда писать письмо? Сделай, чтобы завтра.

– У меня был план, и вы не должны были его знать, но сейчас я не могу о нём не упомянуть. Несколько недель назад, когда Ипполит ещё решался сказать вам о своих чувствах, он проговорился мне о том, что, когда его выпишут, он заберёт вас с собой, и пока он говорил, я видел в его глазах, доказательство того, что говорит он серьёзно, без сомнения. – надрывая голос рассказывал Слава.

– И ты мне не сказал?

– У меня был план, как уберечь вас, но вы о нём знать не должны были, так как я знал, как спланировал Ипполит, и, если бы сказал вам, вы бы видом выдали это, и он решение переменил, и мне бы не сказал, так я бы не смог под него подстроиться и потерял бы вас.

– Я согласилась и слово своё взять не могу. Но где ты хочешь напечатать письмо?

– В кабинете твоего отца. Да, я знаю, что это Павел Анатольевич, и он нас переселит и выпишет Ипполита.

– Он тебя не послушает.

– Ради тебя он готов на всё, как и я, и примет любое твоё решение. Я знаю это. – утверждал Слава, не моргая глазами, которым невозможно было не поверить.

Лизавета ещё раз обняла мужчину, и они побежали в кабинет её отца, в котором Слава властно занял кресло и начал самовольно печатать, оправдав это тем, что девушке будет сложно собраться с мыслями, но она, прочитав текст перед тем, как распечатать, сможет внести исправления. Через несколько минут письмо был набран:

«Дорогой Ипполит, (Слава сомневался можно ли писать имя, но Лизавета сказала, что читать его молодой человек может без последствий, но в разговоре со Славой девушка всё чаще употребляла просто «он», и оба понимали о ком она говорит) я наконец собралась с мыслями, чтобы дать тебе ответ. Я знаю тебя очень давно, но именно это заставило меня откладывать. Ты обходительный, ласковый, добрый и все прилагательные о хорошем человеке твои и этим всё сказано. С дня твоего приезда и до сегодня ты был таким со мной, и это неправильно, когда человек испытывает только счастье. Но когда меня нет рядом, ты можешь быть злым, грустным или растерянным, из чего я предполагаю, когда ты улыбаешься мне, то плачешь в душе. Может быть, ты хочешь казаться мужественным, но это малодушно. Когда ты запираешь в себе эмоции, со временем они разрушают тебя изнутри.

В любви главное честность, и с самого нашего знакомства ты лгал мне. Ты хотел меня уберечь, но, если бы ты любил меня по-настоящему, ты бы не скрывал себя настоящего. То, что испытываешь ты, больше похоже на обожествление. Я не знаю другую твою сторону. Ты навсегда останешься лучшим моим другом, но я не могу ответить взаимностью человеку, которого не знаю.»

Пока Лизавета читала, Слава заметил блеск слёз в её глазах, но она не заплакала и, закончив, без правок, позволила печатать и легла на диван. Мужчина попросил её придумать подпись.

«– Не похоже это на «незабываемое представление», как ты обещал. – третировал Интерн, стоявший за спиной Славы.

– Читай.»

В начале имевшегося текста Слава добавил, что девушка сознавалась, что знала о том, что произойдёт с погибшими, но умерли они от несчастного случая, из-за чего, в муках совести, решает убить себя.

Лизавета услышала, как Слава стучит по клавиатуре, что мужчина пытался скрыть, мягко надавливая на кнопки, и на её вопрос ответил, что выставляет параметры печати. И когда листок вышел из-под принтера, он накрыл верхнюю его часть клавиатурой, а девушка, сев на уступленный ей Славой стул, написала «Навсегда твой друг Лиза». После Слава попросил Интерна выйти из кабинета, вернулся в который тот через полчаса. Мужчина стоял у стола, застёгивая рубашку, Лизавета сидела за залитым кровью столом с воткнутой с правой стороны в шею ручкой.

– Как тебе последнее представление? – полной надменного довольства улыбкой заиграл Слава.

– Ты же не трогал ручку голой рукой? – вскрикнул Интерн, подбегая к убитой.