Последствия

– Чёрная дыра поглотит наше пространство – не только их мир, но и наш.

– Если мы предотвратим это и вернёмся сюда, поставите мне отлично на всех зачётах.

– Не только по физике.

– И вернёмся мы в тот же день и минуту, из которой переместились?

– На секунду позже, если быть точнее.

– Что же будем надеяться на то, что тот мир будет отличаться от нашего.

– Ты согласна?

– Придётся.

– Рerfecte!(это было сказано ещё Вячеславом Владимировичем) Ха-ха-ха! – И всё-таки Слава вышел из образа, настолько нелепым ему казались слова своего предшественника. Но он успокоился и вытянул палец. Интерн, как по сценарию, подошёл и обхватил конечность мужчины.

– Не знаю, какое действие это окажет на твоё тело, но склоняюсь к неприятным: головная боль, тошнота или потеря сознания.

– Только этого не хватало.

Интерн закрыл глаза, Слава дёрнул пальцем. Сцена отыграна.

Вячеслава Владимировича Слава уничижал, стыдился его мыслей, поступков, целей – всего, что делала та личность. О машине времени он забыл уже по собственной воле единожды вспомнив о ней. Размышления, когда-то побудившие его изобретать (как он чувствовал – безнадобность его для мира), теперь сменилась интересом к современности и, в отягощающей мере, к госпиталю. Больше, после сценки, о Вячеславе Владимировиче он не вспоминал. Месячные думы касались отведения ролей «небуйным», с которыми в скором будущем он планировал сожительствовать.

Только услышав щелчок замка, Слава вскочил с кушетки и подпрыгнул к двери, чем, из-за неожиданности застать в миллиметре кого-либо за которой, напугал Павла Анатольевича, её открывшего.

– Пошли! – предложил Слава и без позволения вышел из изолятора. – Что ты там стоишь? Идём.

– Подожди. – грубо попросил Павел Анатольевич, закрывая дверь.

– Стой, что ты делаешь! – Слава задержал руку главврача. – Интерн, ты идёшь? Всё, теперь закрывай.

Павел Анатольевич провёл бейджем по сканеру, и направился вдогонку почти дошедшему до лестницы Славе. На третий этаж поднялись молча: врач пристально наблюдал за размашистой улыбкой мужчины, иногда посматривающим на Павла Анатольевича с одной стороны и на Интерна с другой. Завтрак начался несколько минут назад, и по-обычному расписанию «небуйная» занимала свой стол. Не замеченный бывшими сожителя, ведь те и не предпринимали попыток в мыслях о том, что мужчину могут выпустить из изолятора, отвесив женщине на пункте выдачи скромную улыбку, Слава резко сел во главу стола, со стороны центрального прохода столовой, напротив Клавдия.

«Небуйные» отреагировали многозначно. Занятые поглощением еды, от резкого удара подноса о стол, все вздрогнули, но тоже по-разному: Борис, Глеб и Пётр Семёнович, сидевшие в одном ряду, напугались натурально и сильно, с противоположной стороны Лизавета вскрикнула, но не громко и насколько позволяла её гортань, студент дёрнулся не от испуга и рефлекторно поднял глаза на Славу, но тут же, попытавшись оставить своё лицо не удивлённым, возвратил их к тарелке, в долю секунды Гертруда подскочила к Клавдию и сжала его руку, только потом злобно, боязливо и настойчиво вскинула голову, король медленнее и горделивее всех вознёс перед собой глаза и улыбнулся, нервничал он настолько сильно, что и улыбка не могла этого скрыть. Действовали все мгновенно. Слава улыбался шире обычного.

– А я уж подумал, что и вы умерли.