"Дай мне остальные тампоны", - сказал я Бретту.
Он сделал, как я просил, но случайно взглянул на рану. Он икнул, и рвота полилась из его рта на униформу. Он побежал в ближайший туалет, оставляя за собой след из рвоты.
"Вот ссыкло", - пробубнил я, накладывая чистые тампоны на порез и надавливая так сильно, как только мог. Как и у всех работников неотложной помощи, моим долгом было разбираться с чрезвычайными ситуациями, сохраняя спокойствие. И за годы у меня выработалась неприязнь к тем, кто так не может. Но, полагаю, такова человеческая природа.
Нашим руководителем была Минди Уотсон, 42-хлетняя женщина, которая сама работала здесь со старшей школы. Я отправился на поиски неё, думая, повлияет ли это на мои шансы получить здесь работу. Повязка, которую я прижимал к ране, начинала медленно краснеть, но, по крайне мере, кровь больше не льётся на пол. Я ещё не видел, чтобы кто-то умер от такой раны, даже гемофилики, поэтому я не беспокоился об этом.
Я нашёл Минди в углу большой комнаты. Она сидела за своим столом и заполняла бумаги.
"Минди?", - сказал я. - "У меня тут небольшая проблема."
Она взглянула на меня, заметила кровь на повязке и вздохнула.
"Что случилось?", - спокойно спросила она.
"Скальпель лежал лезвием вверх в автоклаве", - ответил я. - "И я наткнулся на него рукой."
Она понимающе взглянула на меня.
"Дай угадаю", - сказала она, - "Бретт загружал автоклав?"
"Ну...", - я пожал плечами.
"Понятно", - вздохнула она. - "Насколько всё плохо?"
Я поднял повязку, чтобы показать ей рану, надеясь, что её не стошнит, как Бретта. Но всё было в порядке. Она быстро взглянула на порез и сказала:
"Ну, Билл, как я говорила на оценке твоей работы - когда ты делаешь что-то, ты всегда делаешь это хорошо."
Я улыбнулся сквозь боль.
"Спасибо", - ответил я ей, вновь прижимая повязку.
"У тебя всё под контролем?"
"Вполне", - ответил я ей. - "Но стоило бы отправить кого-то присмотреть за Бреттом. Он, эм... не очень хорошо себя чувствует."
"Он переживёт", - сказала мне Минди, роясь в своём столе и доставая блокнот.